Юрий Дроздов. Начальник нелегальной разведки

Я жену учил — она не могла спуститься на лифте в доме, а дом был хороший, держали его братья Джиффуни, мафиози. Там было чисто, надёжно, всё в порядке. Но она не могла войти в лифт: открывается дверь, на пороге стоит американец, который живёт наверху. Рот до ушей, улыбается: „Hi!“, она говорит: „Hi!“ — и он поехал дальше. Я говорю: „Мать, ты что делаешь? Почему стоишь?“ — „Он же не отходит, чтобы мне войти в лифт!“ — „А потому, что он занял своё место“. — „И что делать?“ — „Ты его коснись пальчиком, чуть-чуть, за плечо — вот так, и он подвинется. Только так, сильно не надо — это будет нападение. А так, легко…“

Она стала делать — и её зауважали: значит, она имеет право.

Такие мелочи были на каждом шагу. Это всё надо было знать…»

Разного рода «мелочей», заставлявших воспринимать жизнь нестандартным образом, действительно было много.

Вот, та же контрразведка, и самая «близкая» к разведчикам её часть — служба наружного наблюдения, «наружка». Если верить разного рода «боевикам» и сериалам, которые в общем-то и создают в массах превратное представление о работе спецслужб, то это для разведчика главные и непримиримые враги. Действительно, какой «зверь» любит «гончую», неутомимо, без сна и отдыха, идущую по его следу? И ведь этих самых «топтунов» представляют именно такими, что без сна и отдыха, а из всех человеческих чувств им якобы свойствен один лишь азарт погони.

Но вот знакомый нам сотрудник резидентуры Золотов рассказывал, как в Нью-Йорке он, уже ожидавший замены, возвращался со встречи Нового, 1977 года, и у него в снегу застряла машина. Что делать? Неподалёку стояла машина — «наружка» за ним, «установленным разведчиком», работала постоянно, и он прямиком направился к американцам.

«Я к ним подхожу: „Мужики (ну, наверное, ‘джентльмены’ или ‘сэры’. — А. Б.

), с Новым годом!“ Туда-сюда, переговорили немножко… „Вытолкнете?“ — спрашиваю. Они говорят: „Конечно, Геннадий!“ Вытолкнули, всё нормально. Я говорю: „Знаете, что? У меня есть предложение. Заходите ко мне — я вас приглашаю по рюмке выпить в связи с Новым годом! Вы знаете, где я живу?“ — „Двадцать четвёртый этаж! Сейчас спросим…“ — „Ну, спрашивайте — и заходите“. Я жил не там, где все, а в американском доме».

Фэбээровцы связались по рации с кем надо и получили «добро».

Через полчаса четверо «наружников» и разведчик сидели за накрытым столом и пили русскую водку за наступивший Новый год. Сидели не молча, аккуратно вели профессиональные разговоры, легко «прощупывая» друг друга. «А где у вас девушка?» — спрашивал Золотов, прекрасно знавший (по крайней мере внешне), кто за ним «ходит». «Она сегодня выходная!» — отвечал старший.

(«Я, кстати, её никогда не обижал — когда она была, я не отваливал!» — с улыбкой уточнил уже в разговоре с нами наш собеседник.)

Но и тогда, в новогоднюю ночь, улыбок за столом было предостаточно. «Я не знал, что у вас евреи работают!» — вдруг заявил Золотов, присмотревшись к одному из парней. «А кто?» — удивился старший. «Да вот он». — «Я не еврей!» — завопил фэбээровец. И всем было смешно…

Так они посидели, по-приятельски поговорили, а когда пришло время прощаться, бригадир предложил: «Повстречаемся?» — «Повстречаемся!» Обменялись координатами.

Удивляться не стоит. Понятно, что в Великую Отечественную войну ребята из войсковой разведки или зафронтовые разведчики Смерша ни при каком раскладе не оказались бы за дружеским столом с сотрудниками абвера. А тут не война, даже наоборот — период «разрядки напряжённости», «детанта»^{98}, говоря по-иностранному. Помнится, было такое модное словечко в политическом лексиконе, почему-то французское, хотя речь шла об отношениях между СССР и Штатами. Служба есть служба, человеческих взаимоотношений она не затрагивает.

Это если кто-то намеренно пытался досадить другому, выказывая над ним своё мнимое превосходство, тогда можно было нарваться на неприятности: шины могли проколоть, ещё что. А если человеку нужно было провести встречу или тайниковую операцию, и он профессионально «уходил» от «наружки» — что ж делать, переиграл, всем понятно, обижаться не на что. И ведь неизвестно, кто кого переиграет в следующий раз. К тому же сотрудники спецслужб понимают, что их коллеги в том или ином качестве работают в различных странах, так что порой в ответ на намеренно разбитое окошко израпетской «дипломатической» машины в столице Алвазии кирпич может влететь в лобовое стекло «мерседеса» алвазийского резидента в столице Израпета. Мир тесен!

На следующий день Золотов подробно доложил Юрию Ивановичу о контакте и договорённости встретиться. Получил не только согласие, но и содействие руководства: на встречу на Мэдисон-авеню оперработник приехал на машине посла. «Топтуны» думали, что он на своём автомобиле будет, и его упустили. Но это был «дружеский подкол».

Золотов рассказывает:

«Бригадир стоит, меня ждёт — а я сзади подхожу. Сели, поговорили… Я говорю, что собираюсь уезжать — хватит. Устал. Он говорит: „Ты приедешь — мы первые будем знать! И это очень хорошо, что мы встретились — нас за такие встречи поощряют“.