Юрий Дроздов. Начальник нелегальной разведки

Я вернулся, всё описал. Дроздов отнёсся к этому с интересом. Информацию отправили в Москву. Юрий Иванович сказал: „Там сначала они покрутят носом, но потом поймут, что мы всё правильно сделали. После этого мы работать по-другому уже будем“. Потом эту бумагу доложили Андропову, и он написал — я сам это видел: „В создавшейся ситуации оперработник вёл себя правильно. Вопрос в том, зачем стоило рисковать?“».

Рисковать стоило. И работавшим «в поле», и резиденту это было ясно.

А вот как вспоминает то время Иван Юрьевич:

«С Юрием Ивановичем было хорошо работать, хорошо и интересно! Он был настойчивый, энергичный, инициативный, всегда искал что-то новое, какой-то новый подход. Всегда! Это увлекало. Толковый человек он был, деловой, не любил трёпа — любил работу. Я от него много чего взял — постарался взять, конечно.

Хотя, естественно, не всем он был угоден. Это ясно».

А вот что рассказывал о противостоянии с ФБР («наружка» — это, так сказать, «первичное» и очевидное) сам генерал Дроздов:

«Мы хотели окончательно убедиться в том, что агентура ФБР хорошо „прочёсывает“ подземный гараж ООН. Паркуя там свои машины, наши сотрудники отмечали некоторые особенности (оплошности) в поведении гаражной охраны… Как-то мы специально „забыли“ в одной из машин печатные ТАССовские материалы. Вечером, когда группа сотрудников садилась в эту машину, заметили, что материалы исчезли. Через несколько дней опять „забыли“ в той же машине, из которой вылезли несколько человек, письмо с предложением услуг, затерявшееся в ООНовских документах…»[180]

В американской контрразведке возомнили, что у них появилась возможность приобрести ценного информатора, и они, следуя письму, выставили сигнал в указанном им месте — он означал, что ФБР принимает предложенные условия. Сигнал, разумеется, был такой, что его можно было «снять», то есть увидеть, проезжая в потоке машин по оживлённой трассе. Затем, общаясь исключительно через тайники (мол, «инициативник» боялся «всемогущего офицера безопасности»), сотрудники резидентуры стали поставлять американцам интересующую тех информацию, почерпнутую из печатных изданий, но должным образом отредактированную. За это американцы платили вполне реальные суммы в валюте! С валютой, правда, потом возникли проблемы: «честно заработанные» тысячи долларов отправили в Москву, откуда через весьма продолжительное время пришла просьба такого больше не делать, ибо нет статьи, чтобы их оприходовать. Зато подчинённым Дроздова, работавшим по линии «К» (внешняя контрразведка), удалось немало узнать о методах деятельности агентов ФБР (в наших спецслужбах «агентами» именуются добровольные помощники, у американцев — штатные сотрудники), «установить» целый ряд лиц, представлявших оперативный интерес, и, как выразился Юрий Иванович, «предостеречь наших сотрудников от целого ряда неожиданных сюрпризов».

«Поиграв» подобным образом с фэбээровцами, «мнимый агент», так ими, разумеется, и не установленный, сообщил о своём скором возвращении «к родным осинам» и выходу из игры. Удивления со стороны ФБР это не вызвало, так как далеко не все из советских граждан, по той или иной причине связавшиеся с зарубежными спецслужбами, соглашались контачить со своими «кураторами» в СССР, опасаясь — и недаром! — «всевидящего ока КГБ».

Так успешно закончилась эта операция.

Соответственно нечто подобное по отношению к советской разведке пытались предпринять и местные спецслужбы.

Известный нам корреспондент центральной газеты (повторим, что разведчики добросовестно выполняли обязанности по своему «прикрытию») вспоминал:

«В 70-е были сплошные „подходы“ — то ЦРУ, то ФБР! И вот в один прекрасный день — точнее, вечер, я с одним моим знакомым, о котором я знал, что он из спецслужб, в очередной раз встретился в баре. И он, по ходу встречи, фактически сделал мне вербовочное предложение — как сотруднику советской разведки! Мол, ты такой умный, ты бы мог… А у него жена была полячка, она тогда как раз поехала в Варшаву, и я ему сказал: „Послушай, я в десять раз профессиональнее тебя, и я могу ответить в Варшаве…“

Потом я сразу вышел оттуда, сел в свою машину и уехал.

Но всё не так просто! Утром я подробно доложил обо всём Дроздову… Есть разные начальники, разные люди, — Юрий Иванович воспринял эту беседу нормально. Конечно, при докладе в Москву некоторые углы мы срезали, потому что всегда надо срезать…»

«Вербовочный подход» к разведчику — ЧП! Значит, сотрудник «установлен» противником, вполне возможно, на него имеются компрометирующие материалы. Не обязательно же вербовщик сразу бросит «все карты» на стол. И часто, после того как разведчик докладывает резиденту о таком происшествии, ему предлагают собирать чемоданы. Так происходит в любой, пожалуй, разведке мира. Сотруднику говорят: «Если на тебя вышел противник, ты где-то прокололся!» Ну и, что называется, «гуляй вальсом», здесь тебе находиться опасно.