Ив Сен-Лоран

«Семерка» — это клуб, где Фабрис Эмаер чествовал своих гостей как великих герцогов из фильмов Висконти. Изысканный, радушный и высокомерный, этот бывший парикмахер знал, как создать у каждого гостя впечатление, что он для него самый главный. К нему приходили все «свои»: компания Карла Лагерфельда, компания Сен-Лорана, компания Уорхола, готовая записать все сплетни в «Интервью», ежемесячнике, который придумал и издавал Энди. Франсуаза Саган здесь играла в карты с Пегги Рош[585], Клаудия Кардинале потеряла здесь пару бриллиантовых сережек, приходила Хельмут Бергер в своей норковой шубе. Только одно имело значение — нравиться. Все что угодно могло быть предлогом к танцу. Звучали песня Барбары

[586] «Человек в красном пальто», музыка Стива Уандера, крики птиц, «Лебединое озеро». Трансвеститы еще принимали в свою компанию женщин при условии, что те «прекрасны». Они выходили в свет с божественными девушками, каждая из которых — отдельное зрелище. Донна Джордан[587]

— это Мэрилин, Джейн Форс[588] — это Круэлла, Пэт Кливленд, «танцевавшая голой на стойке». «Я не понимаю, как она не стала второй Жозефиной Бейкер», — сокрушались некоторые свидетели ее карьеры. Из всех из них Лулу была самой непредсказуемой.

Лулу де ла Фалез присоединилась к модному Дому Ива Сен-Лорана в 1972 году. «В Нью-Йорке я жила то у одного, то у другого. Это было на грани цыганского существования. Если ты остаешься такой, то начинаешь доставать всех. Это обычно так с богатыми девушками». Берри Беренсон, с которой она жила, уехала на западное побережье и вышла замуж за киноактера Энтони Перкинса. Лулу пересекла Атлантику со своими чемоданами, обвязанными веревками, сначала обитала в бывшей «комнате для прислуги», которую она переделала с большим шиком, и, наконец, поселилась в квартире на улице Гран-Огюстен, где пережила мучительную любовь с каталонским архитектором Рикардо Бофиллом.

Тощая, как скульптура Джакометти, к которой добавили томную свободу одалиски. Вечером и утром Лулу — это видение. Она заявлялась на улицу Спонтини в маленьких морских свитерах, с огромными драгоценностями и в сопровождении странных друзей. «Люди заходили к нам. Они знали, что из всех модных домов наш самый свободный». Она все время говорила, без умолку и очень быстро. Лулу и Ив хорошо дополняли друг друга. «У него всегда умственное представление вещей. Я же, скорее, нахожусь под влиянием природы, естественной стороны вещей». Подражать Лулу? Это невозможно. Из куска тряпки она могла сделать нечто изумительное. Иногда она любила редкости: русский православный крест или мальтийский орден, усыпанный «серыми, едва ограненными» бриллиантами, которые она носила с королевской беспечностью. Она одна могла себе позволить экстравагантную безвкусицу, с дерзостью, какая раздражала женщин в черной одежде. «Я ненавижу вещи, которые не обидно потерять, — говорила она, — Я не люблю маленькие драгоценные камни. Я равнодушна к пастельным оттенкам».

Ее способ существования и стиль одежды были уникальными. Она признавала: «Чем больше мы склонны выглядеть плохо, тем больше хотим одеваться». И чем причудливее она одевалась, тем больше она подчеркивала бледный цвет лица, напудренный до безумия, очень красные губы. Ночная бабочка, она носилась по всему Парижу. «Я всегда что-то цепляю на голову — звезды, луны и еще облако тюля, которое очень хорошо смотрится на худых». Эта «Гадкая Лулу» танцевала с Кензо на столе в «Семерке», где маленькие флаконы с поппером качались на шеях томных молодых людей. «Мы всегда хотели развлекаться, смеяться. Ив был более интеллектуальным и более порочным. У него все происходило в голове». Бывшая хиппи из Уэльса, бывшая жена Десмонда Фицджеральда, рыцаря Глина, Лулу не рассказывала свои истории. Она проживала их, культивируя роль «бедной принцессы». «Она была ослепительно красива, — вспоминал Серж Брамли[589]. — И одновременно очень смешной. В шесть утра она еще обычно танцевала. В этой хрупкой фигуре жило невероятное стремление к развлечению, к веселью. Она была всегда на все готова».

У Ива и Лулу рисунок и жизнь слились воедино. «Надо думать об одной женщине, чтобы одевать других», — говорил Ив Сен-Лоран. Одной чертой можно обозначить поведение, нервозность движений, взгляд хамелеона, чертой характера и чертой карандаша. «Я люблю переодеваться. Я никогда не была маркизой. Я всегда стараюсь быть своим парнем в любой истории». «Гадкая Лулу» совершала всякие глупости, Венера андрогинов, невероятная и чудесная. Сегодня роковая женщина, завтра цыганка, она каждый день заново изобретала себя перед зеркалом и воплощала дух Rive Gauche.