Ив Сен-Лоран

В 1987 году Ив Сен-Лоран попросил Жака Гранжа спроектировать ему кабинет в духе его красных и золотых мечтаний на авеню Марсо. Толстые кремовые шторы поглощали свет. Люстра с подвесками из горного хрусталя отражала снопы пшеницы, разложенные как счастливые амулеты на книгах по искусству. В библиотеке висели фотография Сильваны Мангано, портрет Густава Зумстега (кто стоял во главе фирмы Abraham и создавал для него эксклюзивные ткани), написанный Кристианом Бераром, а также и другие его работы, театральные акварели для Луи Жуве. Выше незаметный рисунок — это «Богема» Форена, найденная в январе 1962 года одновременно с перевернутой десяткой треф в подвале дома на улице Спонтини, 30-бис. Напротив — известный портрет барона де Мовьера, привезенный из Орана Люсьенной Матьё-Сен-Лоран во время репатриации. Она и ее дочери единственные, кто звал этого барона «Давид». В комнате витал перечный аромат лилий. Букет лилий всегда находился на бюро в стиле ампир, принадлежавшем отцу модельера. Как и в других его домах, открытых для посетителей, всегда возникает чувство, что тень Ива Сен-Лорана здесь и наблюдает за вами. Стопка белой бумаги, заточенные карандаши…

На самом деле этот дизайн Ив описывал Жаку Гранжу: «Я бы хотел модернистскую квартиру Бестейги на Елисейских Полях», которую обустраивал Ле Корбюзье в 1935 году: соединение старинного и современного, контраст между светлыми тонами и рубиновым бархатом банкеток Жан-Мишеля Франка. Все эти предметы выражали его чувствительность и память. Но, как говорила Лулу, небрежно поставив свою бутылку Perrier на стол из акульей кожи от Жан-Мишеля Франка: «Он там никогда не бывает, только для интервью».

14 сентября 1987 года в Нью-Йорке на открытии бутика Rive Gauche

Ив Сен-Лоран не присутствовал. Кристоф Жирар, который лично отвечал за все путешествия Сен-Лорана с 1983 года, объяснил: «Пьер Берже никогда не навязывал Иву невыносимые для него путешествия. Мы стараемся не таскать его везде, это важно как для него, так и для людей, кто хотел бы видеть его в „хорошем состоянии“, чтобы не смущать их». Везде, где Ив Сен-Лоран должен был пожимать руки, Кристоф Жирар находился на переднем крае. Этот долговязый телохранитель с внешностью семинариста, один из руководителей компании с голосом бойскаута, озвучивал официальные коммюнике и раздавал приветственные поцелуи. Его работа состояла в том, чтобы быть милым. Это целое искусство. В своем кабинете, находившемся на полпути между офисом Пьера Берже и студией, он повесил в рамке цитату Паскаля в виде приглашения на прием: «Основной смысл власти — это защищать». Справа от цитаты висела фотография Пьера Берже с Франсуа Миттераном.

Многие не пришли, когда узнали, что Сен-Лорана не будет. В Соединенных Штатах Ив Сен-Лоран — звезда. Пьер Берже все же подарил публике незабываемый вечер в Нью-Йорке. Ресторан Mortimer был заново оформлен по этому случаю. Пьер посадил справа от себя Памелу Гарриман (ранее Черчилль). Все были в сборе, или почти все: Фэй Данауэй

[838] и ее телохранитель, Киссинджер, Энн Гетти и ее тройное колье из изумрудов, Луи Маль и Кэндис Берген, Бьянка Джаггер, Бася Джонсон[839]

— миллиардерша, которая хотела купить гданьские верфи, а также жена махараджи из Джайпура, Пьер Луиджи Пицци[840], Пласидо Доминго… «Очень показушная, очень гламурная эпоха, — отмечала Джой Хендрикс. — Налоги стали ниже, мы тогда зарабатывали много денег. Это были 1980-е годы. Мы тратили 15 000 долларов на цветы для ужина». Джой жила между Парижем и Нью-Йорком. Она всегда использовала английские слова, когда говорила по-французски, и французские слова, когда говорила по-английски. Каждый сезон мастерские делали для нее четыре комплекта одежды Высокой моды. Эта белокурая молодая женщина считала для себя честью выбрать, что она наденет на обед с журналисткой в Cirque, а в чем проведет уик-энд в Нассау, у Нэн Кемпнер. Входившая в десятку самых элегантных женщин мира, она привлекла для модного Дома двадцать новых клиенток за 1980-е годы. Этот белокурый посол занимал у Сен-Лорана следующую должность — «старший вице-президент по корпоративному имиджу». У нее был королевский девиз: «Никогда не объясняй, никогда не жалуйся».