Иван Саввич Никитин

Никитин реагировал на происходящее спокойно-иронически. Вот Иван Иванович Зиновьев опубликовал (под псевдонимом) в «Русском слове» статейку, где, между прочим, говорится о пышном бале купца Петрова, данном по случаю свадьбы его сына. Подписчики никитинской читальни рвут из рук сенсационный номер журнала. «Как!!! целое сословие марать!!! — комментирует скандал в купеческом семействе Никитин. — Нет, врешь, г. сочинитель, ты, брат, не прячься, а выходи на свет, мы тебе покажем зорю». — «О глушь, родимая глушь, как ты похожа на дождевую стоячую лужу, — с горечью улыбается Иван Саввич, — посмотришь — в ней отражается и небо и красноватое облако, но стоит только плюнуть в эту покойную, сонную воду — все пропало, и начнет подниматься кверху всякая дрянь».

Поэт на собственном опыте часто убеждался в непредсказуемости агрессивного поведения не только здешних обывателей, но и просвещенных администраторов. В апреле 1860 г. затеял он с де Пуле публичное чтение в пользу нуждающихся литераторов и ученых. То-то шуму было! «Да ради какого черта заплачу я рубль серебром, — говорил один господин, — в пользу каких-то литераторов, этих темных личностей, написавших в последнее время столько мерзостей против нашего дворянского сословия?..».

В экзаменной зале кадетского корпуса яблоку негде было упасть — еще бы! — провинция такого раньше никогда не знала, лишь двумя месяцами ранее подобные публичные чтения впервые в отечественной литературе прошли в столице. Под сводами чинного зала звучали строки Жуковского, Пушкина, Гоголя, Тургенева… Среди прочих выступавших, одна из первых, пожалуй, в российской провинции, а может быть, и вообще в России публично декламировала стихи женщина! Это была Е. А. Лидерс (сестра выдающегося зоолога и географа Н. А. Северцева), прочитавшая некрасовское стихотворение «В деревне». Но все-таки наибольший успех выпал на долю Никитина. Кроме любимого им кольцовского «Леса» он исполнил свое новое стихотворение «Обличитель чужого разврата…», причем по настоянию публики последнюю вещь повторил под гром аплодисментов. Чтец он был великолепный, что признавали все слышавшие его; грешным делом, он и сам однажды похвалился на этот счет близкому человеку («А ведь я читаю недурно…»).

В зале, затаив дыхание, слушали его глуховатый взволнованный голос:

Обличитель чужого разврата,Проповедник святой чистоты,Ты, что камень на падшего братаПоднимаешь, — сойди с высоты!

Это был художественный памфлет, сбрасывающий с фальшивого пьедестала стихотворца-либерала, наживающего себе громкими словами дешевую репутацию толпы. Воронежский губернатор граф Д. Н. Толстой сделал ему после того литературного вечера мягкий, но настораживающий выговор — нехорошо, Иван Саввич, следовало, мол, перед чтением посоветоваться. Но автор смутивших его сиятельство дерзких строк уже «не слушался».

«Никитин был рожден если не повелевать, то руководить другими, — идти если не впереди всех, то рядом с лучшими, избранными», — писал о нем близко знавший его современник. Его нравственное влияние на окружающих можно сравнить с тем воздействием, которое оказывал на других земляк поэта, известный глава московского литературно-философского кружка Н. В. Станкевич, откуда вышли революционер-демократ В. Г. Белинский, западник-просветитель Т. Н. Грановский, анархист М. А. Бакунин, славянофил К. С. Аксаков.

Рядом с Никитиным тоже находились разные лица; при жизни поэт, можно сказать, незримо держал их в своем наполненном высоким нравственным током поле. Когда его не стало, ранее близкие ему люди разбрелись по своим дорогам.

ПРЕЗРЕННОЕ ТИРАНСТВО

«Наша современность кишит поэтами, которые пошлы, когда не пишут, и становятся благородны и чисты, когда вдохновляются… — замечал В. Г. Белинский в 1844 г. в пятой статье «Сочинений Александра Пушкина». — Наше время преклонит колени только перед художником, которого жизнь есть лучший комментарий на его творения, а творения — лучшее оправдание его жизни».

Эти слова правдивы во все времена. Мужественный талант Никитина сродни его мужественной жизни. Стихотворение «Обличитель чужого разврата…» — наиболее сильная концентрация его трудных раздумий о месте и роли художника в обществе. Поэт восстает против лицемеров, царящих «над послушной толпой»:

Нищий духом и словом богатый,Понаслышке о всем ты поешьИ бесстыдно похвал ждешь, как платы,За свою всенародную ложь.

Будь ты проклято, праздное слово!Будь ты проклята; мертвая лень!Покажись с твоей жизнию новой,Темноту прогоняющий день!