Иван Васильевич – грозный царь всея Руси

Например, А.А. Нечволодов, откровенно усомнившийся в описаниях Карамзина, все-таки не осмелился переступить через них. Только пояснил, «что многие рассказы о жестокостях Грозного, как мы уже говорили, явно преувеличены» [511]. Последующие историки, слепо повторяя информацию клеветников, продолжали разрабатывать и другие источники. Но в результате получилась… натуральная неразбериха. Живые оказываются казненными, и иногда по нескольку раз! Так, Костомаров вслед за Курбским описал казнь Шишкина, родича Адашевых, со всей семьей в 1561 г. А тот же Шишкин через два года после «смерти» служит воеводой в Стародубе [512].

К казненным причисляют Курлятевых, но все документы говорят только об их пострижении. Карамзин живописал, как царь явился в темницу к «истерзанному» и закованному в цепи Ивану Шереметеву, вымогал его богатства. Но «полумертвый страдалец» отвечал, что «руками нищих» переслал все, что имел, «к моему Христу Спасителю», вскоре после этого удалился в монастырь, «но и там не укрылся от гонений» [510]. На самом деле оказывается, что арестованный Шереметев очень быстро был освобожден по поручительству, еще 10 лет заседал в Боярской думе, командовал войсками. На что он жил 10 лет, если все раздал нищим, на что содержал семью, двор, слуг, вопрос остается открытым. Лишь на старости лет, в 1574 г., он принял постриг в Кирилло-Белозерском монастыре, жил там совсем не по-монашески, нарушая устав, с ним поселились и обслуживали его десяток холопов, боярин коротал время пиршествами, и по этому поводу самому царю пришлось вести переписку с настоятелем [513].

Среди якобы казненных фигурируют Данила Адашев, трое Сатиных, Никита Шереметев. Кое-кто из исследователей считает нужным оговариваться — «видимо». Оговорка не лишняя, поскольку никаких данных об их казни нет. Их имена лишь перестают встречаться среди военных и административных назначений. А причины могут быть разными: тюрьма, ссылка, пострижение, смерть от болезни, или были удалены со службы и доживали век в своих имениях. И после проверок от «первой эпохи казней» остается лишь 3 жертвы. Те же самые Репнин, Кашин, Овчина-Оболенский. Можно, конечно, насчитать и побольше, если добавить казненных четырьмя годами раньше, за убийство Анастасии, отравительницу Марию «Магдалину» с пятью помощниками, которых она выдавала за сыновей, и еще какими-то сообщниками.

«Вторая эпоха казней» отмечена при введении опричинины. Казнено пять человек

. Руководители заговора, который вынудил царя к экстраординарным мерам. Александр Горбатый-Шуйский — хронический участник прошлых заговоров, друг и почитатель Сильвестра. Его сын Петр — Карамзин почему-то сделал его 17-летним, но это домысел. Судя по возрасту отца, ему могло быть лет 30–40. Иван Сухой-Кашин — еще один родич Репнина, Кашина, Овчины. А также Петр Головин и Дмитрий Шевырев. Вина очевидная — подготовка переворота и убийства царской семьи. Из остальных обвиняемых двоих бояр, Дмитрия Немого и Ивана Курадкина, постригли в монахи, а четверых, Льва Салтыкова, Василия Серебряного, Ивана Охлябинина и Захара Овчину-Плещеева, заставили принести повторную присягу и освободили под поручительство с денежным залогом.

Да, царь стал Грозным. Но масштабы террора были вовсе не такими, как «принято» изображать. Чтобы подогнать реальные факты к выводам о «тирании», некоторым историкам приходится лукавить. Пишут, что после расправы над заговорщиками казни «стали обыденным явлением», и летописи перестали о них упоминать [514]. Вот это неправда. Упоминали. Но их количество никак не соответствовало образу «кровавого тирана». Потому что Иван Васильевич намеревался не истреблять знать, а заставить ее верно служить Престолу и Отечеству. Для оздоровления России он намечал не репрессивные, а реформаторские меры.

Само слово «опричнина» только позже распространилось на чрезвычайный режим. На Руси так называли часть вотчины или поместья, которая после смерти мужа оставалась вдове на прокормление — «опричь» (кроме) того, что отходило сыновьям. Царь решил сформировать внутри страны свой личный удел, которому и дал имя «опричнины». В состав этого удела Иван Васильевич отписал ряд уездов в Центральной и Западной России, весь Север, часть Москвы, отдельные города и волости в других районах. Все остальное считалось «земщиной». Боярская оппозиция в борьбе с царем опиралась на свои вотчины — в противовес ей государь создал собственную огромную «вотчину», а вотчинную систему князей и бояр начал разрушать.