Иван Васильевич – грозный царь всея Руси

Однако Иван Грозный раскусил коварный подвох. Со Швецией в данное время отношения были прекрасными. Через нее шла русская торговля с Европой. Литовцы силились разрушить этот альянс. А потом вполне можно было найти предлог, чтобы расторгнуть договор с Россией. Царь предложил другой вариант: провести границу по Двине. Литва сохраняет Курляндию, но уступает города, лежащие севернее реки. А русские за это возвращают крепости, занятые южнее Двины: Озерище, Лукомль, Дриссу. В дополнение государь согласился безвозмездно отпустить литовских пленных, а своих выкупать за деньги. Но такие условия послы отвергли. Переговоры зашли в тупик.

И тогда Иван Грозный совершил шаг, совершенно необычный для своей эпохи. Созвал Земский Собор. На этот раз не «всякого чина», как в 1549 г., а тех, кого дело касалось непосредственно. 28 июня 1566 г. в Москве собрались Боярская дума, Освященный Собор, 33 дьяка, 215 дворян и детей боярских из разных городов, 12 гостей, 63 купца. Царь поставил перед ними вопрос — продолжать ли войну? Такие решения он вполне мог принимать сам. И тем не менее, счел нужным выслушать мнения подданных! Ведь служилым предстояли дальнейшие тяготы, потери, купцам и городам — затраты. Но Собор выразил ему полную поддержку. Делегаты совещались по сословиям и подали «речи», что литовские условия мира неприемлемы. Дети боярские подтвердили, что «на его государево дело готовы». Купцы заверили, что ради интересов Отечества «не токмо свои животы» (достояние — авт.

), но и «головы свои кладем за государя». 2 июля эти «речи» внесли в Соборную грамоту, члены Боярской думы и Освященного Собора скрепили ее печатями, а дети боярские и купцы «на своих речах кресть целовали» [535].

В опровержение легенд о «разделении» страны подчеркнем, на Соборе царь созвал только «земских» людей. Опричные чины в нем не участвовали. По своему статусу они должны были безоговорочно выполнять все, что прикажет им государь. Большинство опричников и в самом деле были честными служаками, искренне восприняли возложенную на них великую ответственность. И все-таки новая опора Ивана Васильевича стала совсем не такой надежной, как он рассчитывал. Некоторые не выдержали соблазна власти. Брат царицы Михаил Темрюкович очень возгордился. Нищий горский князек вознесся в первые вельможи огромной державы! Кичился своим могуществом, а в способах обогащения не стеснялся. Летописцы сообщали, что он стал «человек великий и временной, управы было на него добиться не мочно» [536]. Глядя на таких начальников, наглели и некоторые опричники, притесняли и обирали земских, зная, что те не осмелятся пожаловаться.

Но и боярская оппозиция никуда не делась. Она завела сторонников в руководстве опричнины. Мы не знаем, какими способами это осуществилось. Может быть, после удаления Адашева и Сильвестра крамольники скрытно продвигали к царю других людей. Или обработали тех, кого Иван Грозный уже приблизил к себе. Царь воспитывал их в духе аскетизма, благочестия. Но кое-кто только лицемерно изображал, что принимает и разделяет его науку. Хотелось-то другой жизни. Как в Литве, Польше. С заговорщиками оказались связаны три человека, самых близких к государю: Алексей и Федор Басмановы, Афанасий Вяземский.

Иван Васильевич полностью доверял им, внимательно относился к их советам. Они манипулировали неумным Михаилом Темрюковичем. Они руководили следствиями по жалобам и доносам, могли прикрыть некоторые дела. Они ведали и кадрами опричников. Полагалось отбирать только людей вне всяких подозрений. Но среди опричников оказался, например, Темкин-Ростовский. Родственник князей Ростовских, пытавшихся сбежать в Литву и связанных с Владимиром Старицким, да и сам был он причастен к прошлым заговорам, побывал в плену. У Басмановых он стал доверенным лицом.

А в мае 1566 г. митрополит Афанасий вдруг объявил о болезни, оставил свой пост и ушел в Чудов монастырь. Вероятно, не мог забыть, как он два года назад предал царя, возвысившего его. Совесть была не спокойна, и доверие между ними так и не восстановилось. Но в Церкви сформировалась и своя оппозиция во главе с Пименом Новгородским. С ним сомкнулись епископы Филофей Рязанский, Пафнутий Суздальский, часть архимандритов. Афанасий очутился в «вакууме». И к царю не пристал, и группировка Пимена его подсиживала. Он выбрал удалиться. Причем сделал это в отсутствие государя! Избегая любых объяснений и уговоров остаться. Хотя получилось — просто бросил руководство Церковью.