Иван Васильевич – грозный царь всея Руси

14 февраля 1550 г. полки осадили Казань. Иван Васильевич предложил ей капитулировать. Архимандрит Новоспасского монастыря Нифонт, участвовавший в походе, писал, что в городе имелись сторонники России, тайно прислали царю заверения открыть ворота. Но своих обещаний не выполнили, а сдаваться город отказался. Государь приказал строить туры — осадные башни, ставить батареи. Загремели залпы… Но сказалась задержка из-за боярских склок. Приближалась весна, таял снег. А осада в грязи и воде была бы гибельной для войска. Иван Васильевич попытался взять крепость до распутицы. Бросил войска на штурм. Но он не был как следует подготовлен, а казанцы во главе с Кощаком ожесточенно рубились. Русские врывались на стены, а их выбивали. Атаки захлебнулись… А потом начались «ветры сильные, и дожди великие, и мокрота немерная» [241]. Бурно таяли снега, дороги залило морями грязи, подвоз продовольствия прекратился. Люди были мокрыми насквозь. Порох намок. Оставалось лишь отступить.

Казанцы увидели, что русские уходят, воодушевились. Вывели из города все силы, присоединились их отряды, прятавшиеся по лесам. Двинулись в преследование, прижать измученные и растянувшиеся на марше полки к Волге и уничтожить. Дело могло обернуться полной катастрофой. Но молодой Иван Васильевич очередной раз проявил первую заповедь Макария — храбрость. Отправив вперед главные силы и артиллерию, он лично командовал арьергардом из легкой конницы. В рубках его отряд осаживал неприятелей, пока ратники сумеют протащить по грязи тяжелые пушки и обозы, переправят их через Волгу. По набухшему, опасному льду, среди промоин, царь и его воины покинули левый берег последними…

Но за первой заповедью опять пришла очередь второй — мудрости. В общем-то после нескольких неудач впору было задуматься: а стоит ли раз за разом повторять одно и то же? Или поискать другое решение? Казалось бы, за Волгой можно было поспешить в ближайший русский город, отдохнуть, обсушиться, обогреться. Но на пустынном берегу царь посчитал нужным задержаться. Его внимание привекла Круглая гора у впадения в Волгу реки Свияги, и Иван Васильевич не поленился самому подняться на нее с 30 воинами. Увидел, что оттуда открывается обзор на десятки верст вокруг. Это было стратегически важное место. Предание об основании Свияжска рассказывает, что царь, вернувшись в свой лагерь, прилег отдохнуть, и во сне ему явился святой Сергий Радонежский, повелел строить на горе крепость.

Просвещенные историки заменили эту легенду собственными домыслами, что идею внушил Ивану Васильевичу кто-то из воевод. Но те же самые воеводы, командовавшие полками, — Дмитрий Бельский, Шах-Али, Александр Горбатый, Петр Шуйский — уже неоднократно бывали в здешних краях. Круглую гору все они видели, но не придавали ей значения. А государь был тут впервые. Гору заметил и понял, насколько выгодно ее положение. Даже предсказал, к чему прведет строительство крепости: «Стесним Казань; Бог даст нам ее в руки». В Москву он вернулся 25 марта, и на этот раз, невзирая на неудачу, не «с великими слезами», а «с веселым лицом» [242].

А о том, как к Ивану Васильевичу относился простой народ после Земского Собора, мы можем судить по красноречивым фактам. Из-за распутицы связь с армией прервалась, от нее не было вестей. Стали расходиться панические слухи (не исключено, что их кто-то сеял преднамеренно), будто войско постигла беда, царь сгинул. Летописцы отмечали: «Вся земля была в велицей печали и скорби». Говорили: «Един государь был во всей Русской земли… како такого государя из земли выпустили! И бысть во всех болших и меньших слышати: ох, горе земле нашей!»

Иван Васильевич не обманывал народных ожиданий. От военных дел без перердышки окунулся в мирные. Работа над Судебником продолжалась в его отсутствие, и уже 1 июня 1550 г. он был принят. Колоссальный труд завершили в предельно сжатые сроки. Судебник Ивана Васильевича не был компилляцией старых законов и указов. В нем было много принципиально нового — и в основном эти новшества нацеливались именно на защиту простых людей. Полномочия наместников и волостелей значительно ограничивались. Вместо прежних персональных грамот статьи дохода и пошлины, на которые они имели право, оговаривались доходными списками, общими для всего государства.

Из ведения наместников изымался уголовный розыск. Для этого на всю страну распространялась губная реформа. В городах и волостях из детей боярских избирались губные старосты, обязанные бороться с разбойниками и расследовать преступления.

Уже не только в Новгороде и Пскове, а во всех городах избирались земские старосты и целовальники, чтобы судить вместе с наместниками. Отменялись судные поединки — этот обычай не только устарел, но и был выгодным для богатых людей, способных нанять вместо себя профессионального бойца. Впервые в России (и в Европе!) вводилась уголовная ответственность за взятки.