Из блокнота Николая Долгополова. От Франсуазы Саган до Абеля

Долгожданная выписка совпала с выходом книги о разведке, которую я писал, лежа на боку. О презентации мне сообщили в последнюю минуту. Чтобы показать, что я еще есть, решил обязательно пойти. И пригласил Вартанянов. Они о мероприятии не подозревали. Но моментально, без раздумий и уговоров, согласились. Гоар Левоновна потом перезвонила: «А “звездочку” брать?» И пришли бодрые, веселые, со звездой Героя и принеся хорошее настроение. Тут и до меня дошло: «А ведь я — снова на ногах».

А как-то мы с Геворком Андреевичем работали над статьей, которая, с моей точки зрения, никак не получалась. В принципе поставленную тогда сверхзадачу выполнить было невозможно. Разрешалось приоткрыть неизвестного до того момента разведчика, практически ничего не раскрывая из его многообразнейшей деятельности. Я пыхтел, Вартанян успокаивал. Большой материал вышел в «Российской газете». Вдруг мне позвонил главный редактор, находящийся где-то на встрече вне стен редакции. Уже несколько раз ему пытался дозвониться по «кремлевке» Геворк Вартанян: не знаю ли я, что случилось, не наделал ли ошибок? Через час Геворк Андреевич дозвонился: просил поблагодарить автора за статью. Это поймут только журналисты. У нас получить такую благодарность — редкость, роскошь, а уж услышать ее из уст Вартаняна было лестно не только мне, но и главному.

Но пусть не создается впечатление, будто Геворк Андреевич всегда был вот таким мягким, меньше всего походил он на миротворца или эдакого голубя мира. Однажды присутствовал при профессиональном споре между несколькими асами разведки. Каждый был спокоен, убедителен и доказателен. Только каждый отстаивал собственное, ему близкое. Трудно судить, однако, на мой любительский взгляд, Геворк Андреевич был прав. И когда благодушные аргументы иссякли, он со всей прямотой, резко, хотя и корректно, сурово опроверг все возражения спорщиков, приведя свои и разбив их аргументы. И сидевший рядом со мной старший офицер X осведомился у меня: «Вы поняли, кому возражает и против кого пафос?» Я понял. Не согласиться с Вартаняном, отработавшим, по сложным подсчетам, 118 лет в нелегальной разведке, было никак нельзя.

Неудобно писать «мы подружились». Нет, это было бы чересчур. Разница в возрасте, абсолютно несхожие профессии. Но общий язык был моментально найден. Гадать о причинах? Вероятно, пришлось очень кстати случайное совпадение. Свой диплом Иняза я отрабатывал в Иране и два с половиной года с переменным успехом учил фарси, столь хорошо знакомый Вартаняну и мною не совсем забытый. Иногда несколько простых слов, традиционных приветствий произносились нами и по-персидски.

Он называл меня «Николай, мой биограф». Об этом говорили и по его просьбе до меня дозванивавшиеся — в основном журналисты, хотя и не только. Геворк Андреевич просил меня рассказать тот или иной эпизод из их с Гоар Левоновной жизни представителям самых разных печатных изданий, дать интервью о нем в документальном или телевизионном фильме. Развернулись двухсерийные съемки документально-художественного фильма о Тегеране-43 из цикла «Поединки». Узнав, что в соавторах сценария и «биограф», Вартанян искренне, я это чувствовал, обрадовался. Может, это говорит во мне тщеславие, пусть и оно, но таким доверием я гордился. Я не был придворным певцом, вот уж нет, однако Геворк Андреевич возвел меня в ранг специалиста, которому можно верить.

По-моему, несколько он меня переоценивал. Перед встречей с внучкой Черчилля, приехавшей в Москву снимать документальный фильм о деде, попросил на всякий случай сесть за спиной и, если что-то не поймет, не сможет сам сказать, перевести. На третьей минуте разговора с внучкой стало смешно: Вартанян знал английский классно. А еще итальянский, французский, не говоря о фарси и родном армянском. Кстати, каждый раз ставя на стол коньяк, Геворк Андреевич предупреждал: «Николай, не забывайте, мы же армяне».

А я убеждал Геворка Андреевича, что надо работать над откровенной книгой об их жизни: потихоньку наговаривать на магнитофон, день ото дня добавляя новые эпизоды. Ведь кто знает, что в будущем далеком или близком будет можно и что нельзя. Он лишь посмеивался и молчал: только он знал о своей жизни всё. Наверное, понимал, что это знание останется при нем.

Геворк Андреевич ушел неожиданно. Мы общались. Перезванивались. И вдруг, именно вдруг, он исчез. Человек, практически никогда не болевший, занемог. Серьезно. И с тяжелой болезнью он боролся достойно. Кажется, что по некоторым признакам врачи поняли: болезнь не преодолеть. За день до Нового, 2012 года его отпустили из госпиталя домой. Гоар Левоновна вспоминает: встретили спокойно, по-семейному. Посидели, дождались боя курантов. Проснувшись утром, увидела мужа, аккуратно складывавшего вещи. Он снова собирался в госпиталь. Пыталась отговорить. 1 января и врачи отдыхают, можно еще денек побыть дома. Он был тверд: «Надо не сдаваться, лечиться. Поеду. Надо». До последних дней, их оставалось до 10 января так мало, не терял в свои 88 лет веры.