Из дневников и рабочих тетрадей

Фиеста – губительна для писателя. Мысль не моя, а всем известного автора. Да еще привезу с собой список подарков на 30 пунктов. К счастью, переводчица взяла на себя отоваривание. Интересна Эллен фон Сахно,[229] да, пожалуй, почти все критики Германии глубже и тоньше разглядели эту вещь. Сказывается общий «культурный уровень».

Март

Не нужны сценарии ни для Одессы, ни для Ашхабада. Отработанный пар. Нужно приниматься за новое. За что?

Июль

И. С. видела ее в Дубултах. «Как всегда, каждое появление – премьера». Значит, умеет... Я устал от женщин. От их претензий, от их слепоты, от их беспощадности друг к другу...

Приходил В., принес рассказ и хорошую фразу: «Начинающих писателей не бывает» и по-волчьи осклабился.

Норман Шнейдман.[230] Бывший боксер. Умница. Говорили о «Доме» и о Шоцикасе.

[231]

У Юры была одна ставящая меня в тупик черта: он почти терял интерес к своим уже опубликованным книгам. Осенью семьдесят шестого он примеривается к тому, что потом стало «Временем и местом».

Появился персонаж – писатель по фамилии Вонифатьев, он жил один в маленькой квартирке на Бульварном кольце.

Сейчас я понимаю, что прообраз Антипова сильно походил характером, жизнью и судьбой на Александра Гладкова. Юра часто вспоминал студенческие годы, свою поездку на Кубань, листал старые записные книжки.

В театре на Таганке репетировали «Обмен», Юру это занимало. В сентябре мы уговорились встретиться в Берлине: в определенный день и час. Я ждала его в какой-то захудалой гостинице, он должен был приехать из Франкфурта. Пришел урочный час, прошел еще один и еще... Я поняла, что он не приедет. От ужаса и отчаяния я поплакала и... заснула. Он опоздал всего на пятнадцать минут: дело было в том, что я не переставила часы на берлинское время, и это были как раз те два, почти роковые, часа. В тот день он сказал: «Пока жив один из нас – жив и другой». Странно – оказалось правдой.