Из химических приключений Шерлока Холмса

— Мистер Холмс, не согласитесь ли вы переговорить с владельцем этого камня, мы очень заинтересованы в приобретении его в нашу собственность. Это требуется британской науке. О цене, я полагаю, мы с владельцем, при его согласии, договоримся.

— Я сообщу владельцу ваше предложение, — сказал Холмс, — но как это он воспримет, я не могу и предположить. Он не относится к лицам, нуждающимся в средствах. О результатах переговоров я во всяком случае, профессор, поставлю вас в известность. Но не скажете ли нам, что такое Оханский метеорит?

— Охотно, охотно! Его падение зарегистрировано тридцатого августа тысяча восемьсот восемьдесят седьмого года. По месту падения, как это принято в метеоритике, он и получил название — по городу Оханску, в России, в Пермской губернии. Он развалился на несколько осколков, создав целый каменный дождь, который переполошил всех в округе. Некоторые осколки были доставлены в Петербург в Академию наук, а много их осталось у местных землевладельцев или даже крестьян, которые приписывали им целебную силу. Некоторые обломки попали за границу и были проданы их владельцами. Такой обломок есть и у нас. Идентичность химического анализа, столь предусмотрительно принесенного вами, не позволяет в этом сомневаться. Метеорит был крупный и представляет для науки немалый интерес. Очень было бы хорошо собрать все его обломки.

— Позвольте, профессор, задать вам еще один вопрос. Меня интересуют записи, сделанные на камне. Вот видите, их?

— Ах вот вы о чем! Я могу вам сказать, что все это заблуждение. Никаких записей ни на одном из этих камней нет, хотя, конечно, не исключено, что где-нибудь и кто-нибудь иногда мог использовать такой материал. Эти извилистые линии не однажды воспринимались как какие-то записи, что приводило к весьма драматическим последствиям. Библейское предание об избиении младенцев по повелению царя Ирода, полагаю, вам хорошо известно. Падение метеоритов наблюдалось уже тысячелетие, несмотря на то что недавняя наука считала это абсурдом. В одной из древних китайских летописей рассказано о том, что с неба упала звезда, превратившись в камень, на котором было написано о скорой смерти императора. Тот такого пророчества не потерпел и, подобно Ироду, приказал всех жителей местности, где видели падающую звезду, умертвить, а сам камень уничтожить. На родине Оханского метеорита, правда задолго до его падения, произошло нечто подобное. В окрестностях Москвы упал метеорит, и люди «увидели» на нем какую-то запись. Толкователи «расшифровали», что она предсказывает скорую гибель государства. Царствующий тогда Иван Грозный был разгневан до крайности и скор на расправу. Толкователей подвергли жестокой каре, а камень разбили на куски. Всему виной в таких случаях были регмаглипты. Так называют ученые следы на поверхности метеорита, оставленные частицами атмосферы, когда он, раскаленный, проходит через нее. Глядя на них, создается впечатление, что метеорит был сжат какой-то гигантской рукой, оставившей на нем вмятины. Но в воздухе часто случается, что метеорит раскалывается на несколько кусочков. Место раскола вроде как «свежая поверхность», на нее частицы действуют не с момента вхождения метеорита в атмосферу, а несколько позже. Соответственно этому и регмаглипты на такой поверхности менее оплавлены, они более резки и отчетливы, создают впечатление каких-то начертаний, записей на плоскости. Эти следы очень много говорят метеоритоведам. По ним можно установить, как происходит полет, сколько времени, когда произошел раскол, получить много других сведений. Непосвященный же, а тем более суеверный человек принимает подчас регмаглипты на поверхности раскола (как мы говорим — торцовой) за неведомые таинственные письмена.

Горячо поблагодарив профессора Фуллера за интересный рассказ, мы с ним распрощались. Холмс попросил у него разрешение взять с собой на некоторое время протокол обследования камня, обещая вернуть его в самом непродолжительном времени. Профессор согласился и, прощаясь, еще раз напомнил Холмсу, чтобы он переговорил с владельцем камней о возможности их продажи.

Аккуратно завернув камни, Холмс сказал мне, что из незамедлительно следует доставить лорду Беверли, и, наняв кеб, уехал. Я же отправился домой и стал его ожидать.

Вернулся он к вечеру. Я не стал задавать ему лишних вопросов, но он сам сказал мне:

— Вот, дорогой Ватсон, доля правды в утверждениях профессора Фуллера все же есть.

— Я вас не понимаю. Что значит — «доля правды»? Профессор Фуллер — большой ученый, прославленный метеоритовед, обладающий великолепными знаниями. Он, можно сказать, энтузиаст своего дела, просто одержимый. Как мы с вами, дилетанты, можем ставить под сомнение хоть что-то из того, что он нам сообщил?