Избавление

Бабка Лиса числила свою внучку не только головной болью, но и солнцем в собственном небе. Все, что она могла передать Рит, она ей передала. Всему, чему могла научить, научила. Хотя, конечно же, как говорила сама Лиса, всегда есть вещи, которые нельзя завернуть в холстину, перевязать бечевой и вручить, как какую-нибудь безделушку. Набираться опыта и совершенствовать мастерство во всех преподанных ей умениях Рит приходилось собственными силами, и если несколько лет путешествий по степи обошлись без какого-либо ущерба для неугомонности рыжеволосой, как говорила бабка, разбойницы, то первая же поездка во Фризу закончилась тяжким испытанием, а могла закончиться и трагедией. Нет, Рит не стала рассказывать бабушке о том, что ей пришлось там пережить, да и что она с ней общалась во время короткой встречи на пути из Фризы в Беркану, но, кажется, Лиса поняла все по глазам внучки. Во всяком случае ее собственные глаза тут же наполнились болью, хотя улыбка на ее лице так и не стерлась. А ведь могла бы напомнить внучке, что советовала ей начинать знакомство с Терминумом с Берканы. А что, если бы Рит отправилась сначала не на север, а на юг? Что, если бы не запела храмовый гимн распятая на крепостной стене Водана? Может быть, и жатва не наступила бы? Или же все было предрешено куда как раньше? Пятнадцать лет назад, когда не вернулись с охоты ее родители, которых нашли пронзенными геллскими стрелами как раз в Долине Милости. Тогда бабка словно окаменела. В один день потерять и дочь, и приемного сына — мальчишку, подобранного Орканом на краю Вандилского леса и отданного на воспитание кимрской колдунье, мальчишку, который через годы и стал отцом Рит, было тяжело даже для мудрейшей из мудрых. На второй или третий день после траурного обряда она подозвала Рит и начала ее зачаровывать — окуривать цветочными дымами и осыпать толчеными травами.

— Что ты делаешь, баб? — чихая, недоуменно шептала рыжая малышка, которая уже начала понимать, что ни мама, ни папа не вернутся.

— Открываю, — шептала бабка, бормоча заклинания. — Как земледелец замачивает семена овощей, прежде чем поместить их в землю, так и я открываю твои возможности и твои способности. Пускаю их в рост. Привнести от себя ничего не могу, что есть — то есть, чего нет, того и не будет, но открыть клетку, разбудить спящих птиц и выпустить их на волю — сумею.

— Каких еще птиц? — не могла понять девочка.

— Быстрых, — отвечала ей Лиса. — Сильных. Красивых. Таких, каких еще не видели ни в моем роду, ни в каком-либо другом. Смотрю на тебя и понять не могу, откуда в тебе столько всего? Уж на что моя дочь была… Ладно. Расти, девочка, и будь удачливее, чем твои родители.

— Почему? — спросила Рит у бабки, когда сравнялась с ней ростом, и Ли

са не стала переспрашивать, сразу поняла о чем речь. Помолчала, потом неохотно произнесла:

— На неделю во все стороны обшарили Долину Милости наши всадники. Оркан всех своих поднял. Ничего не нашли. Если и был кто-то, то исчез и следов не оставил. Думаю, что это была случайность. Та, которая висит над каждым. Рок. Неудача. Напасть…

— Но стрелы были геллскими? — уточнила Рит.

— Стрелы могли быть любыми, — ответила бабка.

— И все же, — не унималась Рит. — Почему?

— Не знаю, — призналась бабка, а потом добавила. — Оркан говорит, что время подобно дороге. А мне кажется, что оно словно цепь. Состоит из звеньев. Только не одна на всех. У каждого своя цепь. Да, они сплетаются и соединяются друг с другом, но у каждого своя цепь. Даже если кажется, что она гремит подобно кандалам или захлестывает шею, она же по сути и есть жизнь. Цепь! Той длины, что обозначена судьбой. Судьбой! Понимаешь? И что толку гадать о предназначении того или иного звена, если оборвана вся цепь?

— Но почему? — продолжала канючить Рит. — Стрелы случайно на тетиву не ложатся!

— Значит, кому-нибудь показалось, что живыми они остаться были не должны, — ответила бабка.

— Но куда делись убийцы? — подняла брови Рит. — Я слышала, что даже следов не осталось! Могли они воспользоваться блуждающим менгиром?

— Нет, — мотнула головой бабка. — Из ныне живущих — только я или Оркан на это способны.

— А что говорит Оркан? — спросила Рит.

— Горюет, — ответила бабка. — До сих пор. И оставь это. Не ковыряйся в сердце. Береги себя. Да не покинет тебя удача.

Стала ли Рит удачливее, чем ее родители, она так пока еще и не поняла. Не поняла до сих пор, вновь оказавшись в одиночестве, но не в родной степи, не в чужой Фризе, а посередине вольной страны Берканы. Да, она все еще была жива, но так и до их возраста пока что не добралась. Да и о чем было говорить, если холод смыкался на макушке кольцом, если ветер приносит запах крови, и после гибели Филии она не знала, что ей нужно делать дальше? С другой стороны, она знала, что ей нужно делать прямо сейчас.