Избранница звёзд

И представится ли мне когда-нибудь возможность спросить у Него?

– У всего живого есть имя, пусть даже недоброе, – прошептал Ристриэль.

Означало ли это, что ему тоже не нравится имя Финни?

Некоторое время мы молча наблюдали за тем, как Луна медленно карабкается по ночному небу. Я подбросила в огонь несколько веток. Ристриэль отошел в тень, оставив одеяло мне, и вновь стал плотным.

Я раздумывала, поделиться ли с ним одеялом: мы были знакомы всего несколько часов, и он божок, убегающий от… чего-то там.

– Вам не холодно? – спросила я.

Ристриэль не ответил.

Я достала из сумки кусок хлеба и предложила ему. Он посмотрел на него голодным взглядом, однако вновь покачал головой.

– Вы не проголодались? – не сдавалась я.

– Мне не нужно есть.

– Но вы можете, – я вспомнила роскошный пир, устроенный Солнцем. Даже полноценный бог мог есть пищу смертных.

Ристриэль помешкал, затем вытянул копыто под лунный свет. Внезапно оно изменилось и приняло форму руки, которую Ристриэль убрал назад в тень, чтобы она стала плотной. Я уставилась на человеческую руку, торчащую из ноги миниатюрного коня. Делая вид, будто не нахожу в этом ничего необычного, я наклонилась в тень и передала ему хлеб. Он взглянул на него с оттенком восхищения, какое бывает у ребенка, изучающего нечто новое для себя, затем откусил кусочек и принялся жевать с задумчивым видом.

Когда он доел, я спросила:

– Как вы узнали, что я избранница звезд?

Все божки, с которыми я столкнулась на Земле и во дворце Солнца, каким-то образом сразу меня узнали. Возможно, благодаря некоему божественному чутью.

– Из-за вашего звездного света. А также из-за шрамов.

Я вздрогнула.

– Ш-шрамов?

Он кивнул. А увидев мое лицо, съежился.

– Я вас огорчил.

– Я… – я не нашлась с ответом. Затем закатала рукава и рассмотрела руки в свете костра. – У… у меня нет никаких шрамов.

Растяжки, разумеется, были, но они ведь под одеждой.

– Шрамы не на теле, а на душе, – объяснил Ристриэль, поняв мое замешательство.

Я оглядела себя, словно могла увидеть эти отметины.

– Почему у меня шрамы?

Он помолчал, тщательно подбирая слова.

– Если сунуть руку в огонь, разве он не оставит ожога? – Я взглянула на пламя. – Вы – смертная женщина, которая возлежала с Солнцем и выносила звезду. Разумеется, у вас остались шрамы.

И тут я поняла те жалостливые взгляды, которые на меня бросали Эльта с Фосией и прочие обитатели дворца, даже после рождения моей звезды. Они видели увечья, незримые для меня. Я обхватила себя руками и попыталась представить, как выгляжу в их глазах.

– Не стыдитесь, Церис, – мягко молвил Ристриэль. – То следы пройденного вами пути и принесенной жертвы.

Верно. Тем не менее странно осознавать, что у тебя под кожей некие метки.

– Взгляните на Луну.

Я повиновалась. Она висела над головой, с темными пятнами, почти напоминающими лицо. Когда-то я сравнивала полубогов с медведями, однако Луна была медведицей, которая при желании могла проглотить целиком весь город. В историях говорилось, что многие божки, изгнанные из Солнечного царства, находили убежище в ее королевстве. Посему Луна была самым могущественным полубогом. По крайней мере, согласно известным мне преданиям.

– У нее тоже есть шрамы. Тем не менее она прекрасна.

– Верно.

Ристриэль ступил на одеяло, став наполовину прозрачным.

– Когда-то она была намного больше, но война сильно ее истощила.

– Война с кем?

Он посмотрел на меня, удивленный моим невежеством.

– С Солнцем, разумеется. Они всегда боролись за небеса. Солнце – существо древнее, и Он зол на нее за то, что она вторглась на Его территорию и украла Его свет. Она зла на Него за то, что Он тот, кем она хочет быть, и ненавидит Его еще больше за то, что он ее истощает, оставляет шрамы. Однако Он – законный правитель и должен следить за порядком. Такова Его суть. Луне не нравится, когда ею пренебрегают просто потому, что она молода. Потому что не столь важна. Они воевали и мирились на протяжении тысячелетий. Как и у вас, ее шрамы показывают пройденный ею путь.

Я вновь взглянула вверх, изучая серые пятна Луны. Попыталась представить ее в виде безупречного шара серебристого света. По правде говоря, в ее особенностях скрывалась красота, несмотря на жестокость, с которой она их получила.

Я задрожала: тело помнило боль от шрамов моей души, и на мгновение я заново пережила каждый из них.

– Отдохните, Церис, – Ристриэль пересек поляну, навострив уши. – Я буду присматривать за вами, как вы тогда за мной. Под моей защитой ничто не причинит вам вреда.

Ложась у согревающего спину огня и накрываясь вторым платьем, я осознала, что верю ему.

* * *

Кто-то может подумать, что ночь на свежем воздухе будет беспокойной, однако я спала крепким сном. Ристриэль, полностью плотный и вновь размером с боевого коня, разбудил меня, ткнувшись носом, прямо перед рассветом.

– Пора выдвигаться. Не стоит слишком долго задерживаться на одном месте.