Избранные труды

Теоретическое обоснование такой ответственности члена преступной организации заключается в том, что самим фактом вступления в преступную организацию виновный даст согласие на известную ему ее общую деятельность и оказывает ей помощь. Так, в приведенном выше примере диверсант Б. до совершения диверсионного акта знает, что ему предоставят убежище, и это содействует его преступной деятельности. Однако из этого вытекает, что преступная организация до преступления объединила ряд лиц для конкретного вида преступной деятельности, а не для совершения одного или нескольких конкретных преступлений.

Если бы между А. и Б. в приведенном выше примере было соглашение о совершении конкретного или конкретных диверсионных актов, то А. был бы просто пособником Б., и никакой необходимости в квалификации их действий по ст. 9 Закона об уголовной ответственности за государственные преступления в этом случае нет (хотя практика применяет обычно такую квалификацию), ибо их ответственность установлена ст. 17 Основ и ст. 5 Закона об уголовной ответственности за государственные преступления, и применение ст. 9 ничего нового в ответственность не вносит. Но если соглашения о конкретном преступлении не было, то ответственность А. вытекает только из ст. 9 Закона об уголовной ответственности за государственные преступления.

Поэтому совершенно неправильны как возражения М. А. Шнейдера против того, что «преступное сообщество возможно при совершении любых умышленных преступлений»,[1085]

так и признание его только в случаях, прямо указанных в законе. Преступное сообщество как институт Общей части уголовного права вполне возможно при мошенничестве, вымогательстве, разбое и многих других преступлениях. Понятие о преступной организации как институте Общей части, обусловливающем определенные принципы ответственности, в соответствии с общими положениями об ответственности в советском уголовном праве (ст. 3 и 7 Основ), меняться не может и всегда предполагает предварительное соглашение на совершение конкретно не установленных преступлений. Ошибки в этом вопросе все время приводили и приводят к недоразумениям при толковании понятия организованной группы (шайки) в соответствии с Указами от 4 июня 1947 г. Основой этих ошибок, как мы полагаем, является рассмотрение организованной группы (шайки), предусмотренной этими указами, как преступной организации,[1086] в то время как это, по мысли законодателя, просто одно из обстоятельств, квалифицирующих хищение по признаку совершения его двумя или более лицами по предварительному соглашению.

В различных статьях Особенной части и различных уголовных законах этот квалифицирующий признак (группа) может иметь и имеет различное содержание, так как это не особая форма соучастия, а просто указание на то, что преступление совершено несколькими лицами. Если Указ от 4 июня 1947 г. говорит об «организованной группе», что предполагает предварительное соглашение, то п. «б» ст. 2 Закона об уголовной ответственности за воинские преступления предусматривает неповиновение, совершенное группой лиц, и вовсе не имеет в виду предварительного соглашения.

Вопрос об усилении ответственности, установление квалифицированных составов при совершении преступления группой лиц или любое другое включение в статьи Особенной части составов, квалифицированных по признаку группового их совершения, к институту преступной организации не имеют никакого отношения.

По соответствующим пунктам Указа от 4 июня 1947 г. виновные лица могут отвечать лишь за те хищения, в которых они принимали непосредственное участие в качестве исполнителей, подстрекателей, организаторов или пособников, но не по причине одного лишь участия в шайке, так как Указ от 4 июня 1947 г. предполагает не соглашение на конкретный вид преступной деятельности, а лишь сговор на один или несколько конкретных случаев хищения.

Неизбежно возникает вопрос о том, имеется ли преступная организация, когда А., В. и С. договорились совершить конкретное, особо опасное государственное преступление и объединились для его совершения, но больше ничего не сделали. Мы полагаем, что в этом случае нет преступной организации, а имеет место «организационная деятельность», направленная к подготовке или совершению особо опасных государственных преступлений, что в ст. 9 Закона об уголовной ответственности за государственные преступления совершенно правильно отделяется от «создания организации». Иными словами, в этих случаях мы имеем дело с частным случаем наказуемой приготовительной деятельности, а не с преступным сообществом как видом соучастия. Ссылка на ст. 9 Закона об уголовной ответственности за государственные преступления в этих случаях ничего не дает, так как ни круг ответственных лиц, ни объем действий, за которые они отвечают, ни размер ответственности ничем не отличается от положений ст. 15 Основ.