Избранные труды

Доктор Денис Мельроус в февральском номере журнала «Сайенс джорнал» за 1968 г. в статье «Трансплантанты: социальная дилемма» спрашивает: «Можно ли брать такие органы, как сердце, у живых, но неизлечимо больных доноров? Или их следует брать только у тех, кто мертв?.. Чем заменить теперь наше уже целиком устаревшее определение смерти… Ученые, труды которых порождают такие проблемы, не могут сложить с себя ответственности за их разрешение. Но они в равной степени не могут и диктовать свои решения демократическому обществу».[1119]

Поэтому вызывает возражения предложение М. И. Авдеева о сокращении установленного сейчас минимального получасового срока для взятия органов у лица, признанного умершим, «так как современные методы установления смерти позволяют его пересмотреть в сторону сокращения».[1120]

Автор имеет в виду, очевидно, энцефалограммы, констатирующие прекращение деятельности мозга. Однако мне представляется, что, как правильно пишет И. И. Горелик, при решении всех соответствующих вопросов следует исходить из того, что «в социалистическом обществе возможно лишь одно решение проблемы приоритета интересов: предпочтение интересам донора».[1121]

Решение вопроса, предлагаемое М. И. Авдеевым, необходимо хирургам для того, чтобы получить возможность трансплантации некоторых органов, и в частности сердца, органов, которые через 30 минут после смерти уже непригодны для трансплантации. Однако получившие в последнее время широкое распространение операции по трансплантации органов, и в частности сердца, как мне представляется, начаты хирургами тогда, когда они еще достаточно не подготовлены. Доказательством этому может служить хотя бы то, что из 200 с лишним человек, которым во всем мире была произведена пересадка сердца, к началу августа 1969 г. в живых было только 30 человек, и из всех оперированных лишь один Филипп Блайберг, умерший в августе 1969 г., прожил больше 18 месяцев. Исходя из необходимости максимальной охраны жизни и здоровья доноров нет оснований сокращать сроки, позволяющие производить изъятие органов, а, напротив, следует, устанавливая эти сроки и правила трансплантации, максимально учитывать и охранять интересы больного и умирающего донора.

Н. М. Амосов полагает, что «вопрос о воздействии на жизнь должна сегодня решать наука. Наука, учитывающая все – и прочность традиции, и стоимость лечения, и влияние инстинктов, и меру возможности изменения их воспитанием, и еще многое другое. Исходя из этого, нужно внести некоторые коррективы в старые представления о жизни. Да, жизнь бесценна, но какая жизнь?»[1122] С этими положениями также нельзя согласиться. Бесценна всякая жизнь человека. Утверждение, что «жизнь человека – это жизнь его мозга, сознание», совершенно неприемлемо. Известно, что только за последнее десятилетие мы получили большое число мощных средств, которые излечили и лечат психически больных, которые еще десять лет тому назад считались неизлечимыми. Никто не имеет права и никакой науке нельзя разрешать уничтожать жизнь человека только потому, что, по мнению врача, его мозг неживой. Правда, Н. М. Амосов пишет: «Другое дело, когда мозг живой, но больной. В отношении таких больных остается прежний подход». Совершенно неясно, почему рекомендуется такое половинчатое решение, но известно, что «дай дьяволу палец, и он захватит всю руку».

Правовые вопросы возникают также при получивших в последнее время распространение в США случаях замораживания живого человека. 12 января 1967 г. была сделана первая такая попытка. Джемс Бетфорд, 70 лет, профессор психологии в университете в Фениксе, был болен раком в форме, которая сейчас излечению не поддается. Имеются основания полагать, что медицина через некоторое время найдет способы борьбы и с этой формой рака. К моменту замораживания Бетфорд мог жить еще несколько часов или дней. Бетфорд попросил заморозить его до того, как он умрет, зная, что шанс возврата к жизни очень невелик. Проводившиеся до настоящего времени эксперименты показали возможность замораживания тканей. Были проведены опыты замораживания на несколько часов с наступлением клинической смерти и последующим оживлением высокоразвитых млекопитающих – собаки, обезьяны. При температуре -15 °C замерзают жидкости в живых тканях, однако такое замораживание может вызвать расстройство структуры коллоидальных растворов, заполняющих клетки, изменить равновесие раствора соли, нарушить очень важные для жизни электролитические процессы. Установлено, однако, что глицерол (и некоторые другие вещества) предохраняет клетки от повреждения при замораживании.[1123]