Избранные труды в 6 томах. Том 1. Люди и проблемы итальянского Возрождения

Провозгласив себя стоящим вне партий, поэт высказывается в своей «Комедии» не только против гвельфов, но и против гибеллинов. «Ибо ты видишь, как безрассудно выступают против святого знамени (империи) и те, кто его присваивают себе, и те, кто отвергают его». Гвельфы «противопоставляют всемирному всенародному стягу желтые лилии» анжуйской династии; гибеллины присвоили имперское знамя и запятнали его, преследуя свои узкопартийные интересы. «Чей хуже грех – не взвесишь на весах».

Данте не по пути с обеими партиями. И он проклинает легендарных зачинщиков междоусобицы: гибеллина Моску Ламберти, который был «злым семенем для тосканского народа», и гвельфа Буондельмонте, «положившего конец бестревожной жизни». Обе партии – «причина всех бедствий»[752].

Данте заявляет: «Пусть гибеллины занимаются своим ремеслом под другим знаменем, ибо дурно следует этому знамени тот, кто отделяет его от правосудия»[753]. Так сам поэт клеймит официальный, партийный, дворянский гибеллинизм и доказывает, что его «гибеллинизм» – особого свойства. Ведь понятие «гибеллинизма» как приверженности к империи и к императору само по себе совершенно расплывчато и беспредметно. Что общего между феодалами Уберти, тиранами Скалигерами, мистиком Убертино Казальским, римскими пополанами, иоахимитскими пророками, гуманистом Марсилием Падуанским, еретиком Арнольдом Брешианским, пизанскими купцами и вождем плебса Дольчино? А все они «гибеллины».

Для понимания социальных истоков политического мироощущения Данте оказывается чрезвычайно поучительным сравнение его с Дино Компаньи[754].

Компаньи, член шелкоткацкого цеха, видный государственный деятель и писатель, принадлежал к средним слоям флорентийского купечества. Пополан до мозга костей, соратник Джано делла Белла, последовательный демократ и враг магнатства, Дино Компаньи лично знал Данте и боролся вместе с ним в рядах партии белых против Корсо Донати и его дворянских друзей. О дворянском сословии хронист писал, что оно «было создано для защиты правых и наказания виновных, для того, чтоб сражаться, когда есть надобность в этом ремесле, но не для того, чтоб объедаться и жиреть»[755]

.

Как и Данте, Дино до конца оставался непримиримым противником режима, установившегося после ноября 1301 г. Бонифаций VIII, Карл Валуа, Филипп Красивый, Роберт Неаполитанский – для Компаньи так же ненавистны, как и для Данте. Тех, кого обличает Дино в своей хронике, мы обычно встречаем затем в кругах дантовского «Ада». Как и Данте, Дино Компаньи после изгнания белых обвинял верхушку партии во главе с Черки в «алчности», трусости и ренегатстве и считал «пополанов, жаждущих власти, высасывающих привилегии и захвативших дворцы правителей», виновниками гибели города. Как и Данте, Дино не уставал оплакивать судьбу Флоренции и изобличал олигархию «жирного народа» во главе с Россо делла Тоза и Спини.

Нужно подчеркнуть, что Дино ведет эту критику слева, отстаивая чистоту и незыблемость «Установлений» и неоднократно выражая сочувствие пополанским низам. «О преступные горожане, которые развратили и испортили весь мир злыми нравами и бесчестным стяжанием! Вы – те, кто распространяете в мире все дурные обычаи»[756]. Это мог бы сказать и действительно говорил Данте, говорил в тех же выражениях.

Компаньи, подобно Данте, но не столь, конечно, выпукло и подчеркнуто, изображает алчность как источник несчастий города. У Дино сходная мысль проскальзывает несколько раз мимоходом, у Данте она развернута в целую систему. Как и Данте, Компаньи был страстным поборником гражданского мира и единения – эта идея пронизывает всю его хронику от первой до последней главы и составляет ее высокий общественный пафос. Компаньи выступает против тирании. Данте – тоже. Итальянские тирании того времени часто были формой феодальной реакции. Данте клеймит их с обычной своей страстностью, называя подчас те же имена, что и Компаньи (например, маркиза феррарского Аццо VII д'Эсте), и, помещая в адский кипяток, восклицает:

Здесь не один тиран,Который жаждал золота и крови[757]

.

Авторству Компаньи приписывается этический трактат «Интеллидженца», в котором высказываются близкие к «Пиру» мысли о сущности «благородства». Эти же мысли изложены в принадлежащей Дино «Канцоне о благородстве», родной сестре дантовской канцоны из четвертой книги «Пира».

То, что перед нами не случайные совпадения политических взглядов и деятельности Данте и Компаньи, окончательно доказывается одинаковым отношением обоих современников к папству и империи. Конечно, у Компаньи, писавшего историческую хронику, а не теоретический трактат, только намечены общие политические идеи, но намечены достаточно ясно[758].