Избранные труды в 6 томах. Том 1. Люди и проблемы итальянского Возрождения

«Святая римская церковь, которая является матерью христиан, когда преступные пастыри не заставляют ее заблуждаться, обратилась в ничтожество из-за ослабевшего почитания со стороны верующих». Что же может возродить церковь, павшую по вине дурных пап? Церковь нуждается в «защитнике», и таким защитником должен стать император, «который был бы справедлив, мудр и могущественен, сын святой церкви и ревнитель веры». Подобно Данте, Дино полагает, что «императорский престол пустовал после смерти Фридриха II», и сокрушается о том, что «слава и память империи почти угасли» за это время.

Но Господь, которого Дино называет (точь-в-точь как Данте!) «небесным императором», «защитой и поводырем государей», пожелал даровать миру Генриха VII. Восторженное отношение Дино к императору Генриху отчетливо мотивируется в хронике. Император не только возродит церковь, вызволит пап из Авиньона, где Филипп Красивый «удерживает их почти силой», даст отпор всем притязаниям французской монархии, но и будет спасителем Италии и Флоренции.

«Господь всемогущий… возжелал, чтобы он (Генрих) явился, дабы сокрушить и наказать тиранов Ломбардии и Тосканы, вплоть до уничтожения всяческой тирании». Обращаясь к «жирным» пополанам Флоренции, Компаньи восклицает: «Ныне мир поворачивается к вам спиной: император велит силой своей схватить вас на суше и на море и лишить (награбленного)». «Справедливость Божия заставляет восхвалять его величие, ибо новые чудеса показывают тощему народу, что причиненные ему обиды не забыты Господом. Воцарился мир в душах тех, кто испытал обиды от могущественных, когда они увидели, что Господь помнит о них. Как можно было убедиться в Господнем возмездии, если он так долго медлил и терпел! Но медлил он для вящей кары».

Было бы ошибкой отождествлять мировоззрение Компаньи и Данте. Данте, разумеется, масштабней, глубже, противоречивей. Но очевидная общность политических взглядов поэта и хрониста может объяснить нам в Данте многое. И разве не замечательно, что Дино Компаньи, этот представитель флорентийской демократии и друг бедноты, ждет от империи того же, что и Данте, и горячо приветствует Генриха VII, – а ведь подобное же отношение к Генриху со стороны Данте всегда служило для некоторых исследователей одним из самых «веских» доказательств реакционности социальных позиций поэта.

* * *

Генрих, конечно, менее всего годился для труднейшей роли объединителя Италии.

Человек без особых способностей, плохой полководец и бездарный дипломат, Генрих зато считался образцом рыцарских добродетелей и был искренне убежден в величии своей исторической миссии, стараясь при каждом случае подчеркнуть важность императорского сана. Незначительный люксембургский граф, он в 1309 г. неожиданно попал на трон Фридриха II, и голова его закружилась. Избрание состоялось вопреки воле французского двора, поддерживавшего другого претендента – Карла Валуа. Уже одно это обстоятельство могло бы привлечь к Генриху симпатии Данте. Генриха выдвигал папа Клемент V, надеявшийся несколько ослабить свою зависимость от Филиппа IV.

Новый император повел себя властно и с достоинством. Он восстановил юрисдикцию империи над тремя лесными кантонами, вернув им при этом прежние права и вольности, он попытался избавить города от жесткого гнета Вюртембергского и Баденского графов[759]. Города Швабии поддержали императора против своего сеньора – разбойника Эбергарда, которого Генрих судил на первом же созванном им сейме в Шпейере, где присутствовало много итальянских посланцев. Молва о правосудии нового императора распространялась по Италии, и Данте, который должен был жадно прислушиваться к вестям из Германии, не мог не сочувствовать заявлениям о мире, законности и справедливости, которыми так щедро были усеяны высокопарные послания, исходившие из императорской канцелярии.

Когда же Генрих глубокой осенью 1310 г. появился в Италии с маленьким отрядом, «безоружный», как говорит Компаньи, то безрассудная смелость этого предприятия многим казалась доказательством вмешательства небес. Генрих вошел в Италию под мирный перезвон колоколов, не переставая твердить, что намерения у него самые отеческие и что он несет стране тишину и счастье.