Изобретатель парейазавров. Палеонтолог В. П. Амалицкий и его галерея

Амалицкий тоже считал, что парейазавры умели копать землю, но, по его словам, это требовалось для добычи «корневищ глоссоптерисов». Он полагал, что обычно парейазавры питались мягкой сочной растительностью, которая росла у водоёмов, но в суровые зимние времена были вынуждены искать другой корм и копали землю в поисках корней, червей, скорпионов и личинок насекомых, «которые по аналогии с каменноугольными могли быть и обильными, и громадными по размерам»[874].

А ещё добывали хвою. «Недостаток травянистой пищи во время зимы мог заставлять парейазавров питаться хвоею хвойных деревьев, которую они добывали, становясь на задние конечности… приспособленные, как у Megatherium’а, к поддержанию тела животного в прямом направлении с приподнятыми передними конечностями. Для схватывания веток могли служить пальцевые подвижные фаланги, а для нагибания их – багровидные выступы на нижних челюстях», – писал Амалицкий[875].

Своими мощными передними лапами парейазавры могли даже выкапывать норы, причём громадные.

Обилие костей привело Амалицкого к мысли, что парейазавры «жили сообществами», которые «можно назвать стадами»[876]. Значит, их норы вмещали сразу нескольких животных, и правильнее было бы назвать их пещерами. Такие пещеры, по Амалицкому, могли сохраняться в геологической летописи в виде гнёзд песка или ила, если заполнялись осадками. Но пока «в этом направлении наблюдений нет».

В одной рукописи Амалицкий дал красочную картину зимовья парейазавров. «В холодное зимнее время они, вероятно, очень тесно прижимались друг к другу в своих стадах, чтобы согреваться взаимной теплотою, может быть, укрываясь от стужи, они избирали закрытые от ветра места каньонов, может быть, вырывали логовища, прикрывали их ветвями хвойных и листьями папоротников, а более суровые месяцы проводили в этих логовищах в состоянии спячки»[877]. В летнее время парейазавры, напротив, большую часть времени находились в озёрах, болотах и реках.

Амалицкий удачно сравнил их с современными гаттериями, которые обитают возле океана в пещерах. Сходство усиливали детали. Ноздри, нёбо, зубной аппарат парейазавров были построены, как у гаттерии[878]

. А гаттерия и в норах живёт, и под водой плавает.

Следующая реконструкция, П. П. Сушкина, предполагала, видимо, более сухопутный образ жизни парейазавров. Сушкин считал, что они обитали по берегам реки, протекавшей в степи или даже пустыне, и своими массивными передними конечностями «вырывали корни растений»[879]. Один небольшой скелет в Геологическом музее Сушкин смонтировал «в позе копания».

Его ученик И. А. Ефремов тоже писал, что парейазавры – «роющие пресмыкающиеся»[880]. Это мнение поддерживал и немецкий геолог И. Вальтер, писавший, что похожие «на гигантскую таксу» парейазавры умели «хорошо вырывать своими крепкими ногами» корни из земли[881]

.

Передние лапы парейазавров и других пермских ящеров действительно очень массивные и похожи на кости кротов, однако сходство случайное[882] и объясняется примитивным строением конечностей. Лапы древних наземных позвоночных, по сути, построены как у саламандры, при этом поддерживали животных размером с бегемота. Тяжесть туловища закономерно приводила к утолщению и усилению плечевых костей. Но ящеры ими не землю копали, а просто передвигали свои огромные туши.

Другое мнение о парейазаврах высказал М. Ф. Ивахненко. Для начала он отметил, что в семейство парейазаврид входили экологически разнообразные животные. Они могли отличаться друг от друга как черепахи, среди которых есть и наземные, и морские формы.

Почти все парейазавры Соколков относились к одному виду – скутозаврам Карпинского (Scutosaurus karpinskii

). Ивахненко заметил, что все их скелеты в музее смонтированы чересчур декоративно, с большими разрывами между костями. Он промерил кости и сделал замечательное открытие: если собрать скелет правильно, кость к кости, принять во внимание обширную грудную клетку животного, то лапы не дотянутся до земли[883]. Получается, скутозавры Карпинского вообще не могли ходить и всю жизнь проводили в воде, как сирены или морские коровы.

На водный образ жизни косвенно указывало и своеобразие их челюстей. Верхние и нижние зубы смыкались словно застёжка-молния, причём не соприкасались друг с другом и оставляли небольшие зазоры. Челюсти могли только открываться и закрываться. Жевать ими было нельзя.

На зубах нет следов стирания, значит, пища была очень мягкой, никаких корневищ и хвои парейазавры не ели. Их челюсти работали как «своеобразная цедильная сеть»[884]. Животное процеживало воду, вылавливая водоросли или даже рачков, которые в изобилии населяли пермские водоёмы[885]. На нёбе в несколько рядов располагались мелкие зубчики, помогавшие удерживать в пасти комок водорослей или массу раздавленных рачков.