Изобретатель парейазавров. Палеонтолог В. П. Амалицкий и его галерея

В Лондоне Амалицкий попробовал сравнить кости из рухляков с остатками африканских дицинодонтов. Они показались ему похожими, по крайней мере «в пределах родовых признаков»[208]. Но для доказательства гипотезы о непрерывном материке требовались более веские аргументы – достоверные, хорошо сохранившиеся остатки, не допускавшие двойственных и неточных определений. Амалицкий собрался найти их на севере. Как патетично говорилось в одной статье, он словно бы «почуял близость крупного зверя, и, бросив всё, помчался по свежему, хотя и чуть заметному следу»[209].

Тысяча вёрст палеозоя

30 августа 1896 года Амалицкий выступил с большой речью на торжественном акте Варшавского университета. Вскоре её напечатали отдельной брошюрой под названием «О геологическом развитии организмов и земного рельефа». Она небольшая, всего на 31 страницу, но очень важная. В ней Амалицкий вкратце изложил свои представления об истории планеты.

По его словам, в самые древние времена Землю покрывал неглубокий «первичный универсальный океан». Его дно было ровным, без впадин и поднятий. Материков не существовало. От этого периода остались громадные толщи кристаллических пород, в которых нельзя заметить никаких признаков жизни. Амалицкий называл эти породы «совершенно безмолвными памятниками» истории планеты и сравнивал с иероглифами, которые только предстоит разгадать[210].

Постепенно рельеф Земли усложнялся. В кембрийском периоде, во времена «едва ли понятные человеческому уму», на северном полюсе из океана поднялся огромный континент, который протянулся в широтном направлении от нынешней Канады через Скандинавию, Шотландию, Финляндию и Карелию до северных окраин Азии.

На южном полюсе, видимо, в те же времена поднялся второй крупный материк.

Их просторы оставались пустыми, всё «живое население» планеты сосредоточилось в океане, причём живые существа отличались «замечательным однообразием».

Медленно нарастали перемены. Континенты увеличивались в размерах и поднимались всё выше, а в океане появились глубокие впадины. Это ускоряло эволюцию животных и растений.

Амалицкий полагал, что живая и неживая природа развиваются параллельно и между ними имеется взаимная причинная связь[211]. Долгие этапы неторопливого развития сменялись короткими промежутками резких изменений, когда усложнялся рельеф, а живым существам приходилось быстро к этому приспосабливаться.

К пермскому периоду северный материк достиг гигантских размеров, вся Европейская Россия была его частью. На экваторе простирался такой же огромный южный материк, идущий «из Бразилии чрез Атлантический океан в центральную и южную Африку, Мадагаскар, Индийский океан, Индию и Австралию».

О точном «очертании, соединении, разъединении и расчленении» этих континентов можно судить по ископаемым остаткам наземных животных и растений. Одинаковая флора и фауна указывали на связь различных участков Земли.

В пермском периоде оба материка разделялись «громадным океаном», но в одном месте – от Урала к Индии – между ними протянулась цепочка островов или даже перешеек, по которому происходил обмен растениями и животными.

В мезозойскую эру очертания обоих материков сильно изменились. Некоторые участки затопило водой, другие, наоборот поднялись выше. Возникли климатические зоны, появились новые географические условия, и вновь ускорилась эволюция.

В кайнозойскую эру скорость изменений «лика земли» и эволюции вновь увеличились. «Никогда ещё земная кора не испытывала столь грандиозных колебаний», как в это время. Выросли горные цепи Карпат, Гималаев, Апеннин и Кавказа. Беспрестанно пульсировал океан, то затапливая окраины материков, то отступая.

Два изначальных материка оказались разделены на части; некоторые из них соединились: Африка с Евразией, Северная Америка с Южной. Началось массовое смешение северной и южной флоры и фауны, которое привело к их современному облику.

В брошюре отчётливо проявился интерес Амалицкого к палеогеографии – реставрации условий жизни прошлых эпох.

Главной загадкой, которая его занимала, оставалась связь южного и северного материков. Отгадку он надеялся найти на севере России, где вскрывались отложения трёх периодов: девонского, каменноугольного и пермского. Большие обнажения горных пород позволяли проследить изменения древних морей, чьё осушение дало возможность смешаться фауне и флоре двух материков.

Амалицкий составил программу исследований и запросил средства в Петербургском обществе естествоиспытателей. Оно, как обычно, пошло навстречу.

Территорию для изучения Амалицкий наметил огромную: от побережья Онежского озера до Архангельска. Маршрут занимал тысячу вёрст, на протяжении которых вскрывались пестроцветные отложения рек и озёр, гипсы и известняки морей.

Летом 1895 года Амалицкий с супругой отправился в путь. Дорога шла от древних пород к более молодым.

Вначале Амалицкий исследовал отложения девонского периода – красные пески на обрывах Онежского озера. Он собрал куски панцирей древних рыб, обломки стволов и своих любимых антракозий.