Изобретатель парейазавров. Палеонтолог В. П. Амалицкий и его галерея

Вначале маленький пароход с четой Амалицких и другими пассажирами плыл по океану вдоль Зимнего берега. Палуба была завалена канатами, тюками и тряпками, заставлена бочками с рыбой и салом. На реях качались две туши, взятые для пропитания команды и пассажиров. Все, кроме Амалицких, ехали третьим классом. Пассажиры были одеты в меховые рубашки-малицы и в сапоги из шкуры нерпы. Если шерсть торчала наружу, сапоги назывались чабаками, если внутрь – люптами.

По берегу тянулась монотонная бесконечная тундра, а по ней, писал Амалицкий, ползли «причудливые тени облаков». Тундра ему не понравилась. Он посчитал её безотрадной и унылой.

На одной остановке Амалицкого поразило кладбище у деревни. Мертвецов хоронили неглубоко, дожди размывали могилы, а собаки и дикие звери выкапывали трупы. На земле валялись кости, хрящи, женские косы, куски платьев, обломки гробов.

Амалицкого как натуралиста поразило, что у всех покойников оказались здоровые зубы. Он не нашёл ни одного испорченного зуба у «представителей умершего населения» – а челюстей и черепов на земле валялось немало[278].

От устья Печоры он с супругой отправился по реке вглубь материка. Тундру сменила «безбрежная лесная чаща», по которой пароход шёл, «совершенно утопая в зелени».

Тайга Амалицкому поначалу приглянулась. Он писал: «Могучая, но однообразная растительность, поразительная тишина, холодный, сырой, удивительно чистый воздух, без всякого следа какого-либо аромата, который так свойственен каждому нашему лесу, бледное солнце и замечательная прозрачность атмосферы, всё это действует особым оцепеняющим образом»[279].

Очарование быстро рассеялось. Могучий лес оказался непролазным буреломом, всюду раскинулись нескончаемые болота, вдобавок испортилась погода.

Пароход причаливал к грязным убогим селениям.

Изредка попадавшиеся самоеды, б.ч. старики, были совершенно пьяны, к большому удивлению акцизного надзирателя, старавшегося каждый раз добиться, откуда пьяный достал водку; но как бы ни был пьян самоед, он моментально соображал, в чём дело, и городил такую околесину, что чиновник, махнув рукой, прекращал своё дознание[280].

Геологические разрезы оказались малоинтересными для Амалицкого. Печора вскрывала только коричневые ледниковые слои и недавние морские осадки, иногда попадались раковины моллюсков юрского периода.

Кажется, больше всего Амалицкому понравилась картина, которую он увидел на обратном пути к морю.

По Печоре шёл осенний караван чердынцев и зырян, возвращавшихся в родные края. Впереди дымил пароход, который тянул за собой четыре каюка, пять паузков и множество лодочек. Караван показался Амалицкому похожим на перелётных птиц, улетающих с севера, а некоторые лодки с громадными парусами напомнили ему «как бы сказочных птиц»[281].

В 1902 году Амалицкий издал свои дорожные заметки в виде небольшой книжки «По Ледовитому океану и Печоре. Путевые впечатления». Она составлена в форме полевого дневника и, вероятно, представляет собственно публикацию дневника.

Наблюдений по палеонтологии там нет, геологии мало. В основном представлены картины природы, быта и портреты примечательных персонажей. Например, капитана парохода, который родился в Кольском уезде, юнгой ушёл в море на норвежском судне, плавал на немецких и английских кораблях, побывал в Северной Америке и в Австралии, изучил несколько языков, прекрасно знал порты Европы, но с возрастом заскучал и вернулся домой.

Книгу напечатала типография Варшавского института глухонемых и слепых. Типография была маленькой. Чтобы поддержать её, Городской совет общественного призрения Варшавы печатал здесь бланки и всем рекомендовал обращаться туда с заказами. Амалицкий, видимо, поддался на рекомендации. Результат вышел плачевным. В книге удивительно много опечаток.

«Слова» стали «слива». «Убожество» превратилось в «божество». «Священник» в «свищенник». Впрочем, публика тепло приняла издание. В рецензиях говорилось, что Амалицкий хорошо подмечал детали северной жизни.

Книга «читается с интересом и даёт немало сведений», считала газета «Правительственный вестник»[282].

«Варшавский дневник» отмечал, что она написана «чрезвычайно просто и непретенциозно», но проникнута «живым духом наблюдательности и пытливости» и «даёт много поучительного».

По словам рецензента, Амалицкий «посетил Печору как раз в то время, когда на неё начался наплыв торговых предпринимателей».