К берегу удачи. Кривой домишко. Объявлено убийство. Три слепых мышонка

— Мама, успокойся, я уже совсем поправилась. И вообще я ненавижу крепкий бульон.

Магда стояла в нерешительности. Я знал, что Жозефину собирались выписать из больницы уже несколько дней назад и задержали ее там только по просьбе Тавернера. Он не мог поручиться за безопасность Жозефины, пока не упрятали под замок Бренду и Лоренса.

Я сказал Магде:

— Я думаю, свежий воздух ей будет только полезен. Я присмотрю за ней.

Я догнал Жозефину по дороге к пруду.

— Тут столько всякого происходило, пока тебя не было, — сказал я.

Жозефина не ответила. Близорукими глазами она всматривалась в пруд.

— Не вижу Фердинанда, — пробормотала она.

— Какой из них Фердинанд?

— Такой с четырьмя хвостами.

— Это забавные созданья. А мне нравятся ярко-золотые рыбки.

— Самые обыкновенные.

— А в этих, как молью объеденных, я ничего красивого не вижу.

Жозефина уничтожила меня взглядом.

— Это шебункин[150]. Они очень дорого стоят — гораздо дороже золотых рыбок.

— А тебе неинтересно узнать, что здесь происходило?

— Я и так знаю.

— А ты знаешь, что нашли новое завещание и что дедушка оставил все деньги Софии?

Жозефина кивнула со скучающим видом:

— Мама мне сказала, но я и раньше знала.

— В больнице узнала, это ты хочешь сказать?

— Нет. Я хочу сказать, что знала раньше о том, что дедушка все деньги оставил Софии. Я слышала, как он ей говорил об этом.

— Снова подслушивала?

— Да, я люблю подслушивать.

— Очень стыдно это делать, а кроме того, помни, тот, кто подслушивает, может услышать нелестное о себе.

Она как-то странно на меня поглядела.

— Я слыхала, что он сказал ей про меня, если вы это имели в виду. Няня просто бесится, — добавила она, — когда видит, что я подслушиваю под дверью. Она говорит, что настоящая леди так себя не должна вести.

— Она права.

— Наплевать, — сказала Жозефина. — Сейчас нет настоящих леди. Так сказали по радио в «Клубе смекалистых». Они считают, что это ар-ха-ично. — Она старательно и с расстановкой выговорила незнакомое ей слово.

Я переменил тему.

— Ты немного опоздала. Самые крупные события произошли только что — инспектор Тавернер арестовал Бренду и Лоренса.

Я ожидал, что Жозефина, игравшая роль сыщика, будет поражена этой новостью, но она снова со скучающей миной повторила:

— Да, я знаю.

Я пришел в тихое бешенство.

— Ты не можешь этого знать, — сказал я. — Это случилось только что.

— Машина встретилась нам на дороге. Там вместе с Брендой и Лоренсом сидели инспектор Тавернер и сыщик в замшевых туфлях. Я, конечно, сразу поняла, что их арестовали. Интересно, он сделал им необходимое предупреждение? Сами знаете, так полагается.

Я заверил ее, что Тавернер вел себя в строгом соответствии с законом.

— Я вынужден был рассказать ему о письмах, — добавил я извиняющимся тоном. — Я нашел их за баком. Я хотел, чтобы ты сама ему о них сказала, но ты была уже в больнице.

Она осторожно потрогала голову.

— Меня должны были убить, — заявила она удовлетворенно. — Я же вам говорила, что настало время для второго убийства. Баки — негодное место для хранения писем. Я сразу же догадалась, когда увидела, как Лоренс выходит оттуда. Он ведь не такой человек, чтобы возиться с кранами, трубами, пробками. Поэтому я сразу решила, что он там что-то прячет.

— А я думал… — начал было я, но замолк, услышав властный голос Эдит де Хэвиленд, зовущий Жозефину.

Жозефина вздохнула.

— Опять что-то надо. Но я лучше пойду. Никуда не денешься, если зовет тетя Эдит.

Она бегом помчалась через газон, а я не спеша последовал за ней.

Обменявшись короткими репликами с тетушкой, стоявшей на террасе, Жозефина ушла в дом, я же присоединился к Эдит де Хэвиленд.

В то утро ей можно было дать все ее годы. Меня поразило ее измученное страдальческое лицо. Видно было, что она устала и ей неможется. Заметив мой озабоченный взгляд, она попыталась улыбнуться.

— На этом ребенке совсем не отразилось то, что ее хотели убить, — сказала она. — С нее глаз теперь нельзя спускать. Хотя… мне кажется, сейчас это уже не так важно. — Она вздохнула: — Я рада, что все закончилось. Но что за безобразная сцена! Если тебя арестовывают за убийство, можно хотя бы держаться с достоинством. Не выношу таких людей, как Бренда, которые впадают в истерику и поднимают визг. У этих людей нет мужества. Лоренс Браун, тот вообще был похож на загнанного в угол кролика.

Смутное чувство жалости зашевелилось в моей душе.

— Бедняги, — сказал я.

— Да, бедняги. Надеюсь, у нее достанет здравого смысла позаботиться о себе. Я хочу сказать, заручиться хорошими адвокатами и все прочее.

Я подумал, что все это выглядит довольно странно — явная неприязнь, которую вся семья питала к Бренде, и в то же время мелочная забота о том, чтобы она была во всеоружии, когда дело дойдет до защиты.

Эдит де Хэвиленд продолжала:

— Сколько это продлится? Сколько времени займет вся процедура?

Я сказал, что точно не знаю. Им предъявят обвинение в полиции, а потом начнется следствие.

— Считайте, три-четыре месяца — а если вынесут обвинительный приговор, тогда еще дадут время для обжалования.

— А вы думаете, будет вынесен обвинительный приговор?