К черту тревожность. Как не стать «лягушкой в кипятке» и справиться с паническими атаками и депрессией

9

Те, кто дорог богам, умирают молодыми

A thing of beauty is a joy forever: its loveliness increases; it will never pass into nothingness.

Красота – это вечная радость, ее прелесть возрастает; она никогда не исчезнет.

Джон Китс «Эндимион»

Я никогда не любила август. Гораздо больше переходные месяцы: май и сентябрь – мои любимые. Август – месяц, который предает. Вы наконец-то отправляетесь в отпуск с иллюзией, что сможете насладиться летом, и не осознаете, что самое лучшее оставили позади, что лето заканчивается.

 Август – месяц закатов, неисполненных обещаний и всего того, что заканчивается.

Я родилась в 1966 году в Перудже, куда мои родители только что приехали из Сицилии, чтобы отец продолжил свою работу. Через год родилась моя сестра Сильвия. В начале семидесятых мы переехали в Болонью, где я выросла и живу до сих пор.

Когда мне исполнилось двадцать, родители развелись. Отец ушел из дома и завел другую семью с новой партнершей по имени Даниэла и ее дочерью Клаудией, которой на тот момент было четыре года. Потом у них родились еще двое детей: Анна и через несколько лет Симона.

Эти семейные конфигурации странные, не кодифицированные, связи между ними еще предстоит понять. Формально между мной и Клаудией не было никаких родственных связей, а Анна и Симона мои «единокровные сестры» – так говорят, если один отец, но разные матери. В любом случае я всегда чувствовала, что они принадлежат к одной и той же эмоциональной орбите.

Я видела, как Клаудиа, Анна и Симона растут год за годом. Через рассказы отца я следила за их историями: школа, друзья, спорт, университет. В один момент они были детьми, а в следующий – молодыми взрослыми.

Так и прошли годы. Я выросла, закончила университет, начала работать, вышла замуж, но детей все еще не было. Затем Клаудиа тоже закончила школу, Анна поступила в университет, Симона в старший класс. У Сильвии родился ребенок, к моей огромной радости я стала тетей.

Четыре года назад, в ночь на 19 августа 2011 года, Анна погибла.

Вот. Я много думала, как бы это написать, но нет хорошего способа сообщить это. Поэтому говорю, как есть. Это случилось, и нам всем пришлось это принять. Анну сбила машина, когда она переходила улицу с группой друзей вечером в свой день рождения. Она как раз успела отметить двадцать три года, а впереди было окончание учебы. На ум приходят слова песни Франческо Гуччини: «Как в дурно написанной книге, он покончил с собой в Рождество» (Francesco Guccini – Incontro). Это было не Рождество, и Анна совсем не покончила с собой, но смерть в результате несчастного случая в вечер своего дня рождения тоже кажется избитым драматическим трюком. Но именно так все и случилось.

 Смерть – естественное событие, которого никто из нас не сможет избежать. Но когда это случается с такой молодой девушкой, чувствуешь себя действительно выбитым из колеи.

Хочется сказать: «Стоп камера, это ошибка, вы ошиблись, где кнопка обратной перемотки?»

Впервые я увидела Анну, когда ей было всего несколько дней, много раз держала ее на руках, когда она была маленькой, и наблюдала, как она растет год за годом. Она стала умной девочкой, нравилась мне. Она должна была получить высшее образование, у нее были свои проекты, друзья, вся жизнь впереди. Как могло все закончиться таким образом? Это может случиться в любую минуту. Это немыслимо. Это абсолютно лишено смысла. Мне даже трудно было поверить, что солнце продолжает вставать каждое утро. Иногда, наблюдая с балкона своего дома за оживленным движением людей на улице, я спрашивала себя: «Что они делают? Как можно продолжать жить как будто ничего не случилось?»

В том году, за неделю до Вознесения Богородицы, я пошла в супермаркет и купила несколько стеклянных банок, потому что хотела попробовать сделать томатную пасту. Я думала об этом, когда позвонил мой отец и сказал, что случилось. Это так происходит. В какой-то момент думаешь: «Сейчас я пойду на кухню и начну возиться с этими помидорами», – потом звонит телефон, и ты оказываешься в аду. Эти банки потом годами пылились на полке: я положила их в шкаф, потому что стыдно было выбрасывать, но я точно никогда не буду делать томатную пасту.

С того самого дня я больше не могу выносить звонок телефона. Каждый раз, когда кто-то звонит, часть меня цепенеет. Когда говорю: «Привет!» – задерживаю дыхание и снова начинаю дышать только после того, как понимаю, что плохих новостей не будет. Телефонный звонок в субботу утром – что, к счастью, бывает редко – вызывает желание просто кричать.