К оружию! К оружию!

– Так точно. Но это неправильно. Люди должны думать сами. Так всегда говорит капитан Ваймс. Проблема в том, что сами они готовы думать только по приказу. Как бы ты написала «непредвиденные обстоятельства»?

– Никак.

– Ладно. – Моркоу по-прежнему не оборачивался. – Думаю, мы удержим в городе порядок до конца ночи. Граждане начинают приходить в себя.

«Нет, это не так, – произнесла Ангва в уединении собственной головы. – Они не пришли в себя. Это ты их привел в себя – словно загипнотизировал.

Люди вовлекаются в твое мировоззрение. У тебя есть мечта – совсем как у Большого Фидо. Только пудель мечтает о кошмаре, а ты мечтаешь о всеобщем благе. Ты в самом деле уверен, что люди в основном хорошие. И каждый, кто хотя бы на секунду оказывается с тобою рядом, начинает верить в то же самое».

Откуда-то снаружи донесся стук марширующих костяшек пальцев. Патрулирующий отряд Детрита сделал очередной круг.

Ну ладно. Рано или поздно он все равно узнает…

– Моркоу?

– Хмм?

– Давно хотела спросить… Когда Дуббинса, тролля и меня приняли в Стражу – ты не задавался вопросом, почему именно нас троих?

– Нет. Я сразу понял, что вы представители групп меньшинств: один тролль, один гном и одна женщина.

– О. – Ангва заколебалась. Снаружи по-прежнему светила луна. Она может сказать ему правду, спуститься бегом по лестнице, Превратиться и к рассвету оказаться далеко за городом. Ведь так или иначе, но сделать это придется. Она уже стала экспертом по убеганию из городов.

– Не совсем так, – сказала она. – Видишь ли, в городе полно нежити, и патриций настаивал, что…

– Поцелуй ее, – подсказал Гаспод из-под кровати.

Ангва замерла. Лицо Моркоу приняло слегка озадаченное выражение человека, только что услышавшего нечто такое, что мозг наотрез отказывался считать реальным. Он густо покраснел.

– Гаспод! – рявкнула Ангва, перейдя на язык собачьего лая.

– Поверь мне, я знаю что делаю. Мужчина и Женщина сидят в одной спальне. Это явно Судьба, – ответил Гаспод.

Ангва встала. За ней вскочил Моркоу – да так поспешно, что опрокинул стул.

– Мне пора, – сказала она.

– Хм. Не уходи…

– А теперь протяни руки, – не унимался Гаспод.

«Вряд ли что-то получится, – сказала себе Ангва. – Никогда не получалось. Вервольфы должны общаться с другими вервольфами – с теми, кто их понимает…»

Но…

С другой стороны… Что она теряет? Ведь ей все равно придется бежать…

Она вытянула палец вверх.

– Одну секундочку, – весело сказала она, затем сунула руку под кровать и одним движением вытащила оттуда за шкирку Гаспода.

– Я тебе нужен! – скулил пес, пока она несла его к двери. – Что он вообще знает о веселых занятиях? Предел его фантазии – показать тебе Колосса Морпоркского! Поставь меня на мес…

Захлопнув дверь, Ангва прижалась к ней лбом.

«Конечно же, все закончится так же, как в Псевдополисе, Щеботане и…»

– Ангва… – произнес Моркоу.

Она обернулась.

– Не говори ничего, – сказала она. – Тогда, может, что-нибудь и получится…

Спустя некоторое время пружины кровати заскрипели.

А вскоре после этого Плоский мир тронулся и понес капрала Моркоу в неведомые дали. И даже не потрудился притормозить, чтобы предложить выпечку и свежие газеты.

Капрал Моркоу проснулся около четырех утра – в тайный час, известный лишь тем, кто ведет ночной образ жизни, а именно: преступникам, стражникам, полисменам и прочим неудачникам. Лежа на своей половине узкой кровати, он принялся смотреть в стену.

Ночь получилась определенно интересная.

Несмотря на простоватость, дураком он не был, и всегда знал, так сказать, о механике

этого дела. Он знавал нескольких юных дам и нередко приглашал их в познавательные прогулки по городу с целью осмотра потрясающих железных конструкций или интереснейших общественных зданий, но по какой-то необъяснимой причине девушки быстро теряли к нему интерес. Он часто патрулировал район, который до сих пор назывался Шлюшьи Ямы – несмотря на настойчивые попытки госпожи Лады и Гильдии Швей убедить патриция переименовать их в улицу Взаимного Удовлетворения. Он знал эту сторону жизни, но никогда не примеривал ее к себе, и даже не был уверен, подойдет ли она ему вообще.

Вероятно, не стоит писать о случившемся родителям. Они догадаются и так.

Моркоу поднялся с кровати. В комнате с задернутыми шторами было жарко и душно.

Он услышал, как Ангва перекатилась в ложбинку, оставленную его телом.

Затем, взявшись обеими руками за шторы, он энергично распахнул их и впустил в комнату густой белый свет полной луны.

Ему показалось, что Ангва за его спиной вздохнула во сне.

На равнине бушевала гроза. Моркоу ощущал запах дождя и видел вспышки молний на горизонте. Но в городе воздух был по-прежнему неподвижным, горячим и более душным, чем обычно, – как часто бывает накануне сильного ливня.

Прямо перед Моркоу возвышалась Башня Искусства Незримого Университета, решительно господствовавшая над половиной города. Он каждый день наблюдал ее из окна своей спальни.

Пружины кровати за его спиной скрипнули.

– Кажется, вот-вот начнется… – заговорил он и отвернулся от окна.