К портретам русских мыслителей

Предсмертные годы, итожащие жизнь, освещают о. Сергия трагическим огнем и «невечерним» светом. В 1939 году он переносит мучительную операцию по поводу рака горла, преодолевает ад умирания; лишившись голоса, а, следовательно, и служб, и лекций, он, однако, овладевает техникой речи без голосовых связок и возобновляет и то, и другое. Последовала война, оккупация Франции, вести о гибели необозримого множества невинных людей, и философа, сердцем чувствующего себя в средоточии этих безмерных бедствий, снова, как тридцать и двадцать лет назад, охватывает жажда найти «ключ к историческому шифру», оправдать Провидение и высечь искру надежды. В ответ на вызов нацистской идеологии он в занятом немцами Париже принимается за спешный труд «Расизм и христианство» (1942), в котором защищает от поглощения принципом «расы» и «крови» первореальность человеческой личности; самые напряженные мысли его сосредоточены на «еще не явленных и неразгаданных судьбах России» и исполненной полярных противоречий участи еврейства: «страшные и роковые судьбы обоих народов, каждая по-своему, знаменуют их исключительное значение <…> в жизни всего человечества…». И, наконец, он приступает к выросшему из курса лекций толкованию Апокалипсиса – Откровения Иоанна Богослова, укрепляя свое мужество проникновением в древние пророчества. Последние мысли о. Сергия Булгакова – о христианской культурной эпохе в благом «конце времен». Последнее, что, как можно догадаться, отразилось на его чудесно просветлевшем лице в часы смерти, когда летом 1944 года он уже без сознания лежал в параличе, – видение преображенного мира.

С.Н. Булгаков – публицист и общественный деятель[539]

Если воспользоваться периодизацией обширнейшего творческого наследия Сергея Николаевича Булгакова, которую предложил его ученик и последователь Л.А. Зандер[540]

, а именно: начальный, марксистский, период с 1896 по 1902 год, религиозно-философский – с 1902 по 1925 год и, наконец, собственно богословский – с 1925 года (когда о. Сергий стал профессором Православного богословского института в Париже) до конца жизни, – то нужно будет констатировать, что наивысший подъем его общественной энергии и расцвет публицистического дара приходится на вторую из этих трех жизненных фаз.

Огромный темперамент гражданского деятеля, полемиста и социального диагноста, дерзающего на диалог со всеми актуальными течениями русской и европейской мысли, от марксизма до толстовства, от неокантианства до антропософии, – качество это было присуще Булгакову изначально, обнаружило себя еще в пору его марксистской ортодоксальности, в спорах с П.Б. Струве, К. Каутским, Р. Штаммлером,и не покинуло его в годы церковно-общественной, экуменической работы за границей. В предреволюционное и в решающее для судьбы России время «между двух революций» Булгаков отдает главные умственные силы публицистическим жанрам, устным и печатным, и нет среди них такого, который не был бы им опробован: журнальная статья, реферат, рецензия, предисловие, публичная лекция, общефилософское введение в университетский спецкурс, парламентская речь, программный документ политической партии, ежемесячный «дневник» в духе Достоевского и т. п.

Киевская и в особенности московская жизнь Булгакова изобилует общественными и издательскими начинаниями, гражданскими выступлениями. В Киев он переезжает в 1901 году после заграничной стажировки, положившей начало глубочайшему разочарованию в западноевропейском укладе, защитив магистерскую диссертацию «Капитализм и земледелие», в которой уже очевиден отход от марксистской схемы аграрного развития. Здесь продолжается его преподавательская деятельность в политехникуме и университете (преподавать Булгаков начал сразу же по окончании университетского курса в Московском техническом училище). В киевские годы он становится фактическим соредактором, совместно с Н.А. Бердяевым, журнала «Новый путь» и его преемника «Вопросов жизни», на страницах которых в 1904 и 1905 годах он постоянно развивает религиозно-общественную программу преобразования страны в духе гражданской свободы, раскрепощения труда и воцерковления культуры. Он сближается с «Христианским братством борьбы» В.П. Свенцицкого и В.Ф. Эрна (где участвует и молодой П.А. Флоренский); в сборниках «Вопросы религии», издаваемых этим кружком, трактует отношения церкви с государством и культурой, как видятся они ему в обновленной России; пытаясь соединить свое новое «идеалистическое» и близцерковное умонастроение с освободительными идеями и этическим социализмом, приступает вместе с В.В. Зеньковским к изданию весьма радикальной газеты «Народ» (1906), вскоре закрытой цензурою.