"К предательству таинственная страсть..."

Если бы речь шла о присуждении Булату Шалвовичу какой-то литератур­ной премии — я был бы “за”. Если бы о награде — тоже “за”. В конце концов я и за то, чтобы ему присвоить звание “Почётный гражданин России”, если бы такое было. Но почётный гражданин Калужской области... Для этого хотя бы нужно было уважать эту область, людей, живущих в ней. А Булат в своих мно­гочисленных интервью и статьях, опубликованных в московской прессе, пре­небрежительно относился к Калуге и калужанам, в одной из публикаций на­рочито исказил фамилии реальных действующих лиц (заведующего облоно Сочилина, например, обозвал Сучилиным).

Первую свою книгу стихов, изданную в Калуге, он называл “книжонкой, за которую мне стыдно”. А тогда, в конце 50-х, стыдно ему не было. Я по­мню, как он гордился ею. А потом... Вот, мол, каков в провинции уровень... А между тем стихи в той книге были не такие уж и плохие, по крайней мере не хуже тех, что печатались позднее.

Редкие наезды Б. Окуджавы из Москвы в Калугу были окружены тайной. Кроме общения с сотрудниками “Молодого ленинца” у него не было никаких общений с калужанами, в том числе и с местными литераторами.

В этом плане совсем иной пример показывает Станислав Куняев. Он обя­зательно встретится с товарищами по перу в Союзе писателей Калуги, прове­дёт публичные встречи с читателями. А скольких калужан опубликовал он в своём журнале “Наш современник”!

Считаю, что при примерно равном уровне поэтического творчества этих двух людей Станислав Юрьевич значительно больше сделал и делает для Ка­луги и калужан. Вот кто заслуживает присвоения звания почётного граждани­на области!”

Время потихоньку всё расставляет по своим местам. В центре Калуги на здании, где в прошлом веке издавалась газета “Молодой ленинец”, висит ме­таллическая доска, гласящая, что здесь работал выдающийся поэт нашего времени Булат Шалвович Окуджава, которому присвоено звание “почётного гражданина” города Калуги. Мне (возможно по заслугам, а может быть, для “идеологического равновесия”) в те же годы было присвоено звание “Почёт­ного гражданина Калужской области”. Одним словом, как пел Окуджава, “вот так и живётся на нашем веку — всё поровну, всё справедливо”... И зря он сам, как писал калужский литератор Демидов, назвал свою первую книжку, изданную в Калуге, “книжонкой, за которую мне стыдно”... Да, она откры­вается циклом стихотворений о Ленине, но помимо строк, процитированных в газете “Весть”, в книге живёт неглубокая, но и не бесчестная Лениниана, сотворенная Булатом в 1956 году аккурат к XX съезду партии:

Мы приходим к нему за советом,

приходим за помощью,

мы встречаемся с ним ежедневно

и в будни, и в праздники.

Написано искренне, а главное, что никто из знаменитых либералов — ше­стидесятников той эпохи не избежал соблазна создания Ленинианы.

Помнится, как в разгар перестройки Виталий Коротич щедро публиковал групповые цветные фотографии этих ленинцев в своём журнале “Огонёк”, вы­ходившем тогда пятимиллионным тиражом. “Нас мало, нас, может быть, четверо!”

— восторгался А. Вознесенский своей компашкой: он сам, Е. Евту­шенко, Р. Рождественский и “Белка — (Б. Ахмадулина) божественный ко­реш” — в заснеженном Переделкино, под деревьями, с дежурными улыбками прижавшиеся друг к другу, все в дорогих дублёнках, у каждого в послужном списке поэма о Ленине: у Евтушенко “Казанский университет”, у Вознесен­ского “Лонжюмо”, у Рождественского “210 шагов” (если считать от Спасской башни до Мавзолея). Поэмы эти — дорогого стоили. Каждая из них не только идеологическая “охранная грамота”, но и свидетельство благонадёжности, можно сказать, дубликат партбилета, пропуск в кабинеты на Старой площа­ди. Правда, у “божественного кореша” ничего о Ленине не было, но из своей родословной она кое-что наскребла на целую поэму о своём итальянском предке Стопани, чей прах похоронен в Кремлёвской стене, поскольку он был революционером и другом самого Ленина.

Однако вскоре место “божественного кореша” в знаменитой четвёрке на огоньковской странице занял — Булат Окуджава, у которого был настоящий полноценный стихотворный цикл о Ленине. Из его первой книги “Лирика”, вы­шедшей в Калуге в 1956 году: “Мы приходим к нему за советом, приходим за помощью. Мы встречаемся с ним ежедневно и в будни, и в праздни­ки... Калуга дышала морозцем октябрьским и жаром декретов, подпи­санных Лениным”. Был там и стишок о Франции, в котором, как в зёрныш­ке, просматривался план будущей поэмы Вознесенского “Лонжюмо”:

И в этом бою неистовом

рождается и встаёт

в поступи коммунистов

будущее моё,

и в кулаках матросских,

в играх твоих детей,

и в честных глазах подростка,

продающего “Юманите”.