К терниям через звёзды

Второй линией была регистрация корабля в базах данных Министерства Космического Флота Республики, которая конечно же соответствовала названию и типу корабля. И имела несменного владельца, который сейчас наверняка пропивает полученную зету в каком-нибудь демократическом республиканском мире. В пространстве Республики вполне возможно обойти — да-да, именно обойти, а не нарушить — тот или иной закон Конституции, если у тебя есть немного денег да связей.

Ну и третья линия — настоящая стена, толпа вооружённых головорезов, мнимых себя анархистами. Об эту стену частенько разбивались все те, кого не сломили две предыдущие. Язык насилия на некоторых людей оказывал куда большее влияние, чем деньги или знаки родства и дружбы. Хотя чаще, обнаружив эту стену, граждане Республики всё же били тревогу. Именно поэтому «Омега» никогда не заходила в крупные порты. Лишь несколько «протоптанных», проверенных временем мест. Холдман был таким местом чуть ли не для всей пиратской братии. И ошибочно считался их базой. К счастью для «Детей Анархии», к сожалению для населения.

Шейнц, изобразив страдальческое лицо, впился взглядом в панорамный экран обзора. В этот момент он почему-то решил приняться за составление речи для пиратского сообщества. И снова публичное выступление! Как же он их ненавидел. Но, как и ко всем поставленным задачам, подходил с чрезвычайной ответственностью. Он корил себя за то, что не начал готовиться раньше. А не начал, потому что не мог. Неразрешённая ситуация с Марком терзала его душу, и единственная речь, которую он репетировал, должна была прозвучать за столиком в «Водовороте». Но не прозвучала. В момент истины все структурированные мысли растворились, освободив место для новых: импульсивных и эмоциональных. Всплывали лишь смутные тезисы, на которых был построен первородный спич. Всплывали вразброс, из омута, в котором едва ли можно было что-то разобрать. Какие-то мысли так и не явили себя. Парень утопил их своим уходом. И хоть импровизация не стала успешной, текущий результат был едва не лучшим исходом, на который Карл мог надеяться. Марк не ушёл как Джеминг, а вызвался добровольцем в спасательную миссию под руководством самого Шейнца.

Шейнц взглянул на Марка, отбрасывая мысли о «единении всех человеческих содружеств» и «новой странице красочной, — „Кровавой… Нет, не вздумай такого ляпнуть…“, — истории „Детей Анархии“». Марк с подозрительным видом сидел в кресле, закинув руки на рамку, которая не позволяла ему уйти блуждать в невесомости. «Не идеал, — внезапно подумал Шейнц. — Идеал должен был быть лишённым большинства эмоций. Послушным биороботом», — Шейнц осёкся своей мысли и спрятал взгляд.

Райан Фостер зыркал на пассажиров, награждая сверлящим взглядом каждого из этой троицы: мистера Шейнца, Констанцию и Марка. Судя по всему, его явно заинтриговали отношения в их коллективе. Член Совета Технократии, его приёмный сын и миловидная девушка-робот. По крайней мере, так их именовал Карл.

Никто не осмеливался нарушить священное молчание. Пираты Фостера были суровы и дисциплинированы. Становилось ясно, что они испытывают к капитану Фостеру неподдельное уважение. Он помогал им не только зарабатывать несметное количество зеты, но и обретать репутацию членов одного из самых элитных экипажей анархистов. А это значило, что восторженные взгляды товарищей по промыслу и благосклонность дам являлись неотъемлемыми атрибутами каждого, кто ходил под началом капитана Фостера. Пиратская романтика.

По принуждению тишину всё же разорвал один из пилотов:

— «Кловер», шаттл номер один. Запрашиваю разрешение на вход. Открывай шлюз, Энди.

— Вход разрешаю. Док номер три.

Гермодвери шлюза разомкнулись и поползли в стороны.

Искусственная гравитация резким жадным хватом дёрнула тела пассажиров вниз (и снова низ обрёл временное право на существование). Шаттл вмахнул в доки «Омеги», оставив позади обездоленную станцию, вместе с её жителями, которые в данный момент наверняка метались между узких и грязных улочек, воздымая гулкий ропот. «Иные» принялись за пожирание оплота секторной демократии. Никто не верил в этот день, а он пришёл.

Все принялись выбираться из шаттла, и аккуратные, блестящие от чистоты стены — полная противоположность Холдмана — залили новоявленный антураж. Марк даже невольно хмыкнул от очередного проявления контраста. В частности, из-за того, что «Кловер» контрастировал не только с бедной станцией, но и с предыдущим пиратским кораблём, на котором Марку пришлось побывать по инициативе того же мистера Шейнца.

Двое вахтенных, застыв в качестве молчаливых колонн, провели взглядом вернувшегося капитана, юркнувшего между ними. Констанция не могла не остаться без их пристального, но скованного внимания. «Быть может, нужно было оставить её на Горизонте?» — подумал Карл.

— Старпом, проведи их в каюты, — не оборачиваясь на идущих позади гостей, промолвил капитан Фостер, тем самым нарушив долговременную игру в молчанку.