Каба́

– Я когда согласилась, он сразу в ванну побежал, намывать свой. А я, пока он себя намывал, мобилу пристроила на полке с включенной камерой. Этот прибежал, такой весь намытый, радостный. Один фиг у него толком не стоял. У меня челюсть устала, капец. Я под конец уже сама хотела, чтобы он кончил. Зря я что ли надрывалась? А потом я вспомнила, что он свою хреновину в мамку совал… Короче, блеванула я. Прямо на него.

Она хмыкнула, припомнив детали.

– У этого истерика, побежал опять в ванну, намываться. Наорал оттуда на меня, потом слышу, притих. Думала умер, тихо сидел. Я на кухню пошла рот мыть. Потом он пришел, извинялся долго, даже начал меня успокаивать. Смотрю, дрищет, реально на измене мужик, аж подбородок трясется. Денег потом перевел на кошелек. Много. Слинял через десять минут, мамку не стал дожидаться даже. Она за это на меня косилась весь вечер. Потом не выдержала, спросила: чего было? Я говорю, ничего не было. Этому в труселях позвонил кто-то, он и сорвался. Ничего не передавал, молча ушел. А что, проблемы? Мамка говорит: не отвечает на звонки, трубки не берет, а если она звонит с чужого или городского,– бросает. Короче, слиться решил. Ну ничего, нашла в мамкином телефоне его номер, позвонила со своего. Он сначала охренел, снова начал орать, истеричка, короче, оказался. Потом успокоился малек, спрашивает: мамка подослала? Я говорю – нет. Он молчал-молчал. Потом напрямую спрашивает: чего нужно? Соскучилась, говорю. Даже кушать не могу. Школу прогуливаю уже неделю. Походу, влюбилась. Он мне типа – выкинь из головы, все такое, это все хрень, ты еще найдешь себе чувака. Ржака, короче. Я говорю – выкинула бы давно, но видео постоянно напоминает, каждый вечер смотрю перед сном, иногда в обед. Он когда допер, что за видео, опять орать начал, ну, я и так ожидала. Бросил трубку. Через десять минут звонит. Я не беру. Раз двадцать звонил, пока я взяла. Спрашивает, чего нужно. Денег, говорю. Всяко не лайки под фотками. Могу еще раз сделать, если зачешется. Он такой: ну тебя нафиг, опять наблюешь. Денег, говорит, дам, приходи. Ага, бегу уже. Переводи на кошелек, как в прошлый раз. Ну и перевел он. Потом еще несколько раз.

Она помолчала, потом добавила:

– Мы когда говорили, у него фоном детские голоса сначала шли. Потом тишина, походу в ванну зашел или в тубзик. Он мне потом мыло свое дал, просил не звонить на трубу.

– Это твой единственный сексуальный опыт?– спросил Петров.

– Один раз я ковырялась на мамкиной половине, денег искала. На лак не хватало, я думаю, вдруг заначка какая у нее. Нашла вибратор. Прикольный такой. Жужжит только громко, зараза. Не знаю, почему я его по ночам не слышала, как он жужжит. А может, мамка в ванной жужжала. Я его сначала на место засунула, а потом думаю: дай попробую, че за фигня такая. Тоже немного пожжужжу, мне можно, я уже наполовину взрослая типа. Прикольно на самом деле, но ничего особенного. А может, это как с «травкой», с первого раза просто не вставляет. Но у меня до второго не дошло. Я тогда подумала, что вдруг мамка его не мыла после себя, и я жужжу грязным вибратором… В общем, блеванула я опять. Только теперь уже успела до ванны добежать. С вибратором вместе.

Виктор Петров прочистил пересохшее горло.

– Еще были такие случаи? Приступы тошноты, я имею в виду?

– Ага, были. Я вообще к тому и веду. Один раз на тусе, я тогда бухая была… Извините, выпила. Замутила с чуваком одним, вроде пока тискались – нормально. А потом он целоваться полез, и я – сразу в туалет. Но никто не запалил, конечно, что от этого, я же выпившая была. Все подумали, перепила просто. А потом в другой раз в подъезде. Я уже осторожная тогда была. Только почувствовала тошноту, сразу начала мазаться. Потом уже старалась ни с кем не мутить. Пацаны думают, я типа недотрога. Никто не догадывается. Но все равно зашквар, на фига мне такая репутация. Еще немного, и ко мне вообще никто подходить не будет.

Ей не требуется психоанализ, уже давно понял Виктор Петров. Она сама – ходячий психоанализ. Она могла балакать о чем угодно, черт, да она девчонка совсем еще. Тем не менее, рассказывая о своей жизни, Анжела четко и последовательно выделяла именно те эпизоды, которые так или иначе оказали на нее негативное влияние и привели к проблеме, которую она озвучила. Она ни разу не отвлеклась, ни разу не скатилась к мелочам или второстепенным вещам, она перечисляла самые ключевые эпизоды, и самое поразительно, в чем Петров был уверен: она осуществляла свой самоанализ впервые в его кабинете. Не было предварительных раздумий, не было бессонных ночей, не было выстраданной концепции. До встречи с ним Анжела просто не думала об этом, принимая все, как есть. И это действительно поражало.

– Полагаю, ты и сама понимаешь, что физически ты абсолютно здорова,– сказал Петров.– Вся твоя проблема – в голове. Блок, вызванный стрессом. Над которым нужно поработать, и, я думаю, особых затруднений при работе не случится. Ты молода, твоя психика сейчас наиболее гибкая, у тебя есть все шансы это преодолеть и жить нормальной жизнью.