Кадеты и юнкера в Белой борьбе и на чужбине

Начались учебные занятия, а помимо этого кадеты были заняты и ручным трудом, проходя наглядное обучение в различных мастерских. Вскоре появилась еще одна мастерская – переплетная. Помню, что столярной мастерской руководил полковник Рещиков, Владимир Николаевич[622], одновременно и воспитатель 36-го выпуска. Короче говоря, корпус не ограничивался академическими знаниями, но и старался приучить кадета «на всякий случай» к ручному труду – кто мог предположить, что его ожидает в будущем? Кроме этого, в такой работе вырабатывался навык к труду, что в жизни бывает крайне важным.

С местным населением особых связей не было. Правда, в корпусе стали учиться несколько местных жителей-черногорцев и герцеговинцев (впоследствии ставших офицерами югославской армии), а кроме того, местные учителя-сербы начали преподавать у нас сербскую историю, язык, литературу и географию страны – все на сербском языке. Бытовых же связей не было. Корпус жил своей обособленной жизнью, и кадеты только время от времени встречались с местным населением. Еще были попытки устраивать общие вечера с представлениями на сербском языке, но это дело как-то заглохло.

В сентябре 1922 года произошло событие, имевшее для корпуса большое значение, – 2-й Донской кадетский корпус приказом войскового атамана получил Державное шефство, вензель на погоны и наименование «Донской Императора Александра III кадетский корпус». В это время старый корпус прекратил свое существование.

Несколько позже 1-я сотня получила наименование «Атаманской» и, уже неофициально, кадеты Атаманской сотни стали носить на левом плече так называемые «атаманские» погончики – голубого цвета с белым кантом – то есть цветов л. – гв. Атаманского полка и Атаманского училища в Новочеркасске. Кадеты гордились полученным шефством, но всем было несказанно обидно за старый корпус, который волей судеб должен был прекратить свое существование.

Дальнейшее пребывание в Югославии Донского Императора Александра III кадетского корпуса

Билече, по-австрийски Билек, – крохотное местечко в 30 километрах от железнодорожной станции и городка Требинье. Все местечко состоит из трех улиц, обежать его можно буквально за пять минут. Два-три «отеля» с громкими названиями и примитивным устройством и меблировкой, три-четыре «кафаны» – кофейни, где можно также выпить и вина. Десятки домов местных жителей, окруженных, как крепости, высокими стенами и с турецкими окнами (а то, не дай бог, кто-нибудь увидит жену или дочь!), небольшая казарма, где стоит взвод жандармов, мечеть, православная церковь, кладбище, и это все. Отсутствие всякого общества, невероятная скука и дичь. Вокруг – плешивые горы, рядом – черногорская граница. Растительности почти никакой, только изредка попадаются кусты и деревья, похожие на кизил. В горах – пастушки пасут овец и коз. В руках у них – пряжа, лицо наполовину закрыто, как у мусульманок. Если ты попытаешься заговорить с ними – труд не только напрасный, но и зело опасный. Даже если ты просто спрашиваешь их, который час, очень возможно, что вместо ответа в тебя полетит увесистый камень. Дичь, какой не найдешь на земном шаре…

Недалеко от города, в какой-нибудь миле от него, стоит старая австрийская крепость. Форты, бастионы, амбразуры, бойницы, зубчатые стены – ни дать ни взять замок средневековый. И вот в этой крепости и расположился Донской кадетский корпус. Крепость представляет собой почти квадрат, с высокой башней посередине. Четыре ряда солидно построенных зданий. В крепости комплекс зданий вдоль стен и, кроме того, разделяющих крепость. В них, в верхних казармах, живут кадеты. Как будто для нас и строили три громадных двухэтажных здания. Дальше, рядом с ними – театр, гимнастический зал.