Кадеты и юнкера в Белой борьбе и на чужбине

Никола Вешний – 9(22) мая – праздник Николаевского кавалерийского училища – «Славной гвардейской школы». Вам, дорогие читатели, представляется низкое трехэтажное здание, украшенное по фронтону длиннокрылым, золотым «николаевским» орлом в далеком, сказочном городе Великого Петра. Вдоль улицы вытягивается «колонна по три» на холеных, вычищенных до лоска лошадях. Хор трубачей, за ним – эскадрон, за эскадроном – сотня. «Тронулся, двинулся, заколыхался алою лентою наш эскадрон…» Да, все это было. Красивое далекое прошлое. Лермонтов, братья Панаевы[695] и целая плеяда заметных и незаметных героев, воспитанников Славной Гвардейской школы.

Они со школьной скамьи попадали в училище, проходили суровую кавалерийскую и военно-образовательную школу, традиционным цуком выковывались, сливались душою и телом с дружной, тесной семьей Российской Императорской конницы.

Об этом красивом прошлом написано много воспоминаний, и они вам известны. Я хочу рассказать о том, что никогда не было описано и поэтому мало кому известно – о последних годах Славной Гвардейской школы и ее последних воспоминаниях.

Гражданская война, основанная, главным образом, на маневре, дала широкое применение конницы. Для пополнения командного состава молодежью в 1920 году в городе Симферополе был сформирован Учебный дивизион, состоявший из двух эскадронов – Офицерского, игравшего роль Офицерской кавалерийской школы, и Юнкерского, в который строевые части командировали находившихся в их рядах юнкеров, вольноопределяющихся и кадет, достойных производства в офицеры. Эвакуация Крыма прекратила занятия в Учебном дивизионе. В Галлиполи приказом генерала Врангеля от 19 июля 1921 года юнкерский эскадрон, в память Николаевского кавалерийского училища, существовавшего с 1823 года, был переименован в Николаевское кавалерийское училище, с присвоением соответствующей формы, и снова пополнен молодежью из полков. Из Галлиполи в 1921 году училище переехало в Югославию, в город Белая Церковь. Младший курс был пополнен кадетами, окончившими Крымский, Сараевский и Донской кадетские корпуса, и небольшим количеством молодежи из частей, так же как и последовавший за ним через год 3-й выпуск.

Старший и младший классы были разбиты на два эскадрона, по 4 взвода каждый. Офицерский состав был из разных полков и училищ. Начальник училища, чугуевский улан, генерал Говоров[696]; инспектор классов, Генштаба генерал Линицкий[697]

, новороссийский драгун; командир дивизиона, одесский улан, полковник Синегуб[698]; командир 1-го эскадрона, казанский драгун, полковник князь Шаховской[699]

; командир 1-го взвода 2-го эскадрона, нежинский гусар, полковник Левандовский[700], и 3–4 преподавателя были воспитанниками Николаевского кавалерийского училища; командир 2-го эскадрона и остальные сменные офицеры и преподаватели – Елисаветградского и Тверского кавалерийских училищ. За время своего существования за рубежом Николаевское кавалерийское училище успело сделать три выпуска корнетов и четвертый – эстандарт-юнкеров, всего 357 офицеров. В четвертый выпуск попали юнкера, не имевшие законного среднего образования. Они были выделены в особый класс, где помимо обычного военно-училищного курса проходились общеобразовательные предметы. По сдаче специальных экзаменов эти юнкера получали аттестат зрелости и выпускались эстандарт-юнкерами в полковые ячейки, находившиеся на пограничной службе Югославии (где наши офицеры занимали унтер-офицерские должности) или на постройках шоссейных дорог. Через несколько месяцев эстандарт-юнкера были произведены в корнеты.

Первый и второй выпуски почти поголовно, как и большая часть третьего, состояли из юношей, принимавших участие в Гражданской войне. Среди них было 3–4 первопоходника, а подавляющее число было галлиполийцами. Немало было кавалеров Георгиевских крестов и медалей, до 1-й степени включительно. Было 4–5 юнкеров, не успевших окончить последние выпуски Николаевского и Елисаветградского училищ. Возраст юнкеров колебался в массе от 18 до 26 лет, за исключением двух 16-летних и 34-летнего, с пышными рыжими усами, Павла Мартыновича Риса (из русских немцев), которого за почтенный возраст и усы даже многие офицеры называли по имени-отчеству. Все это была молодежь, вынесшая с полей Гражданской войны на чужбину непримиримую ненависть к коммунизму и горячую любовь к покинутой Родине и славной российской коннице. Эти юноши знали, что по окончании Школы их ожидает не служба в полку, красивая форма и жизнь кавалерийского офицера, а тяжелая служба пограничника или тачка и лопата на постройках дорог. Но, веря в глубине души в грядущее освобождение и возрождение России, они хотели вернуться туда настоящими, законченными офицерами, чтобы послужить ей в рядах родной конницы.