Кадеты и юнкера в Белой борьбе и на чужбине

Получив наименование юнкеров Славной Гвардейской школы и ее форму, эти юноши хотели быть николаевцами и по духу. От своих товарищей юнкеров, бывших в Школе в Петрограде, и от офицеров, окончивших училище, они узнавали мельчайшие подробности традиций и быта старой Школы и немедленно их усваивали.

Еще в Галлиполи было восстановлено деление на «корнетов» и «зверей», «без должного английского пробора на кончике своего длинного пушистого хвоста», являвшихся пред очи «благородного корнета». Помимо изучения названий полков славной российской конницы, подробнейших деталей их формы, отличий, стоянок, девизов, изучалась со рвением история Школы. Особым почетом пользовались имена героев – воспитанников Школы, ахтырцев братьев Панаевых, полковника Левенца[701]

– командира эскадрона училища, доблестно погибшего на своем посту в Петрограде во время революции, и других. Зато весьма недружелюбно произносились имена «действительного статского советника» генерала Марченко и генерала Плеве, которые разновременно занимали должность начальника училища в Петербурге и преследовали цук и традиции, стремясь их искоренить. Традиционный цук, школьный марш, старые юнкерские песни, «приказ по курилке», «корнетские обходы», «похороны капонира» – все это крепко вошло в жизнь юнкеров, а также – «лермонтовский» и «малиновый» взводы, «генерал выпуска», «полковники» и «майоры», «земные боги» – вахмистры эскадронов, «пассажирское» и «красное» положение, для отказавшихся жить по традициям или исключенных из среды постановлением «корнетского комитета», который строго разбирал вопросы чести. Два раза столкновения между «благородными корнетами», по постановлению «корнетского комитета», закончились дуэлью на шашках. «Корнстский комитет» следил также за корректностью цука, преследуя корнетов, позволивших себе во время цука оскорбить «молодого». За этим следили и «дядюшки», так как каждый «молодой» имел «дядьку» – «благородного корнета», ответственного за его воспитание и поведение. «Родственные отношения» между «дядькой» и «племянником» проявлялись также в том, что «племянник» заботился, чтобы «дядька» не остался голодным, если тот, волею юнкерских судеб, попадал в карцер и находился под строгим арестом, то есть получал горячую пищу через двое суток на третьи. Если же «племянника» постигала такая судьба, «дядюшка» заботился, чтобы кто-либо из «молодых» передал «племяннику» пищу, а в исключительных случаях действовал самолично, не давая посторонним вмешиваться в их «семейные дела». Юнкера каждого выпуска были между собой на «ты». После выпуска, надев корнетские погоны, старший выпуск переходили на «ты» с младшим, сменившим его на положении «корнетов Школы».

Лошадей училище не имело; получали только несколько коней для вольтижировки от стоявшего в Белой Церкви дивизиона югославского 4-го кавалерийского полка, впоследствии получившего шефство Великого князя Константина Константиновича. Зато строевые занятия в поле «пешим по конному» велись ежедневно, невзирая на погоду. С течением времени взводы, эскадроны и, наконец, весь дивизион постепенно сколачивались в одно стройное целое. Чистота шашечных и ружейных приемов, как и отчетливость и стройность построений и перестроений, доходили до виртуозности, приводившей в восторг многих старых генералов и полковников, со стороны наблюдавших за строевыми занятиями или присутствовавших на парадах.

На том же поле и прилегающих к нему стрельбищных валах и окопах, давно заброшенных и покрытых кустами и зарослями бурьяна и крапивы, велись тактические занятия и топографические «съемки примерные, съемки глазомерные», проходившие, правда, без участия знаменитых «шакалов», но и не без интересных приключений.