Читаем Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота полностью

Nous sommes au milieu d’avril, et rien ne s’est fait pour les écoles paroissiales; rien n’est venu de Pétersbourg. Je commence à regretter d’avoir préféré mon devoir pour ce travail aux délices de Vous suivre à l’armée. Mon Bien-Aimé! Je rougis de cet aveu; mais jugez par là combien il doit Vous être important de soutenir avec vigueur le bien que Vous commencez. L’honnête homme, quelque décidé que soit son caractère, n’est pas à l’abri de ces moments de découragement si intimement liés à la nature humaine. – Je tiens à mon devoir; j’y tiendrai jusqu’au dernier soupir; et depuis Votre départ j’ai agi en conséquence. J’ai travaillé d’ici dans le sens du règlement pour les écoles paroissiales, avec tous les ménagements possibles, il est vrai, mais cependant ce règlement n’est pas publié; le rescript qui m’autorise n’est pas encore rendu, il est à craindre que les autres autorités, qui dans d’autres cas se permettent d’agir ouvertement contre Votre volonté, ne témoignent dans celui-ci une activité funeste. Vous savez que tout doit être terminé pour la fin de juillet, si Vous ne voulez pas donner encore une année aux machinations. Et puis, Vous savez combien je désire que cette grande question sur l’instruction publique de la classe la plus nombreuse de l’humanité soit décidée précisément dans ce moment de crise, et que Vous prouviez par là à Votre nation et à la postérité que rien n’a pu Vous ébranler dans Vos principes. Vous avez témoigné cette fermeté de caractère, mais à moi seul. Pourquoi voulez-Vous Vous ôter l’avantage de Vous montrer tel que Vous êtes et frustrer Votre nation et l’Europe de Vous aimer, de Vous admirer davantage? – Je suis sûr que Vous me comprenez et que Vous ne regardez pas ce langage comme tendant à Vous inspirer de la vanité. Tous les degrés d’estime que Vous méritez ne sont pas Votre propriété seule. Ils sont aussi la propriété de Votre nation et de tous ceux qui espèrent en Vous. L’objet dont Vous Vous occupez à présent est, il est vrai, le plus important. Mais la fermeté que Vous y déployez Vous est commandée par les événements, et Vous appartient par là en quelque sorte au moins. Vous êtes forcé de faire exception à la règle des monarques de nos jours. Mais tout ce que Vous faites pour l’instruction publique Vous appartient, n’appartient qu’à Vous seul. Aucun motif de danger ni de crainte n’y peut avoir d’influence, bien au contraire!

J’ai compté jusqu’ici les jours et les heures qui s’écoulaient sans fruit. À présent je calcule les jours qui restent pour agir. Ce que j’ai fait abrège de quelque chose le temps nécessaire. Il est encore possible de terminer pour la fin de juillet. Mais les délais doivent cesser. Si le rescript que Vous vouliez rendre pour cet objet ne croise pas cette lettre, faites-le partir, je Vous en supplie, sans délai. Si c’est le Ministre qui doit me le remettre, qu’il sache qu’il doit le faire sur le champ, sans oser le retarder.

La chambre des finances de Riga a reçu du ministre l’ordre de donner la terre de Colberg dans la paroisse de Salisburg, en arrende à celui qui a le plus offert et de faire le contrat. Si Votre ordre ne survient pas inopinément pour conserver cette terre au surintendant général de Livonie, il en est frustré, et dans ce moment il n’y a aucune autre terre vacante. Sonntag est obligé d’abdiquer sa place de pasteur qui le nourrissait jusqu’à présent, parce qu’il est impossible qu’il suffise aux deux places. Il commence déjà la réforme de son économie qui jusqu’ici n’était pas même analogue à sa place de surintendant; il veut tout ce qui passe le plus étroit nécessaire, voyant ses espérances évanouies. Conservez à la Livonie cet homme indispensable.

Vous, mon Alexandre chéri! Que la Providence Vous conserve à l’humanité! Je suis éloigné de Vous et chaque instant peut Vous mettre en danger. N’oubliez pas que Vous ne devez pas être soldat, et que ce n’est que sous les ruines de son Empire qu’un Monarque doit s’ensevelir.

Klinger n’a pas eu le bonheur de Vous voir avant Votre départ pour Vous remettre le nom de mon pupille pour être admis au corps des cadets et m’a conseillé de Vous l’envoyer. J’espère que cet enfant deviendra un bon soldat. Je Vous en élève un autre du même âge pour la même carrière, et que j’espère Vous livrer tout formé1.

Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги

1993. Расстрел «Белого дома»
1993. Расстрел «Белого дома»

Исполнилось 15 лет одной из самых страшных трагедий в новейшей истории России. 15 лет назад был расстрелян «Белый дом»…За минувшие годы о кровавом октябре 1993-го написаны целые библиотеки. Жаркие споры об истоках и причинах трагедии не стихают до сих пор. До сих пор сводят счеты люди, стоявшие по разные стороны баррикад, — те, кто защищал «Белый дом», и те, кто его расстреливал. Вспоминают, проклинают, оправдываются, лукавят, говорят об одном, намеренно умалчивают о другом… В этой разноголосице взаимоисключающих оценок и мнений тонут главные вопросы: на чьей стороне была тогда правда? кто поставил Россию на грань новой гражданской войны? считать ли октябрьские события «коммуно-фашистским мятежом», стихийным народным восстанием или заранее спланированной провокацией? можно ли было избежать кровопролития?Эта книга — ПЕРВОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ трагедии 1993 года. Изучив все доступные материалы, перепроверив показания участников и очевидцев, автор не только подробно, по часам и минутам, восстанавливает ход событий, но и дает глубокий анализ причин трагедии, вскрывает тайные пружины роковых решений и приходит к сенсационным выводам…

Александр Владимирович Островский

Публицистика / История / Образование и наука
Призвание варягов
Призвание варягов

Лидия Грот – кандидат исторических наук. Окончила восточный факультет ЛГУ, с 1981 года работала научным сотрудником Института Востоковедения АН СССР. С начала 90-х годов проживает в Швеции. Лидия Павловна широко известна своими трудами по начальному периоду истории Руси. В ее работах есть то, чего столь часто не хватает современным историкам: прекрасный стиль, интересные мысли и остроумные выводы. Активный критик норманнской теории происхождения русской государственности. Последние ее публикации серьёзно подрывают норманнистские позиции и научный авторитет многих статусных лиц в официальной среде, что приводит к ожесточенной дискуссии вокруг сделанных ею выводов и яростным, отнюдь не академическим нападкам на историка-патриота.Книга также издавалась под названием «Призвание варягов. Норманны, которых не было».

Лидия Грот , Лидия Павловна Грот

Публицистика / История / Образование и наука
Как управлять сверхдержавой
Как управлять сверхдержавой

Эта книга – классика практической политической мысли. Леонид Ильич Брежнев 18 лет возглавлял Советский Союз в пору его наивысшего могущества. И, умирая. «сдал страну», которая распространяла своё влияние на полмира. Пожалуй, никому в истории России – ни до, ни после Брежнева – не удавалось этого повторить.Внимательный читатель увидит, какими приоритетами руководствовался Брежнев: социализм, повышение уровня жизни, развитие науки и рационального мировоззрения, разумная внешняя политика, когда Советский Союза заключал договора и с союзниками, и с противниками «с позиций силы». И до сих пор Россия проживает капиталы брежневского времени – и, как энергетическая сверхдержава и, как страна, обладающая современным вооружением.

Арсений Александрович Замостьянов , Леонид Ильич Брежнев

Публицистика