Читаем Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота полностью

Le professeur Grindel m’a prié de Vous envoyer le 5e volume de son journal de pharmacie1 pour preuve de l’emploi des 100 Roubles que Vous lui avez accordés. La 1re page contient la question proposée

. Il n’a pas annoncé qu’il doit ce prix à Votre générosité, parce qu’il n’est pas encore assigné officiellement. Mais il désire pouvoir le faire pour inspirer plus de confiance et donner à son ouvrage vraiment utile un nouveau lustre. Il se trouve dans ce volume un petit traité sur les fabriques chimiques relativement à la pharmacie. Mais comme je ne puis supposer que Vous ayez le loisir de le lire, permettez-moi de Vous en donner un extrait, Grindel m’ayant dit que l’on propose à Pétersbourg d’établir de pareilles fabriques pour les besoins des apothicaireries russes. Je serai aussi bref que possible.

L’utilité de ces fabriques se rapporte à trois points principaux:

1) De pareilles fabriques livrent toutes les drogues préparées dont on a besoin; ce qui est un bien pour les apothicaireries dont les possesseurs ne sont pas assez instruits pour préparer les drogues.

2) Elles les livrent de la même qualité; par conséquent les médecins sont plus sûrs de leurs effets.

3) Le prix de la main d’œuvre reste dans le pays pour les drogues qu’on a jusqu’ici fait venir de l’étranger.

Les désavantages sont les suivants.

1) De pareilles fabriques, en dispensant l’apothicaire de la préparation des drogues le dispensent d’acquérir les connaissances nécessaires, réduisent son activité à des travaux purement manuels, tels que peser, mêler, faire des pilules et des onguents ou emplâtres etc. Elles fomentent par conséquent l’ignorance et retardent les progrès des connaissances qui commencent à percer dans cette branche de la police médicinale. Personne ne voudra plus s’instruire dès que l’instruction sera devenue inutile.

2) L’apothicaire recevant ses drogues des fabriques ne peut pas être responsable de leur bonté. Il achète et vend ce qui se trouve dans les fabriques; il n’est que mercier.

3) Supposant que l’apothicaire voulût cependant faire plus que son devoir et examiner les drogues qu’il reçoit, il ne le pourra pas faute de connaissance, puisque ces connaissances lui sont devenues inutiles pour son métier. Et même ayant appris la chimie, il ne pourra pas l’appliquer faute d’exercice (en outre l’analyse des drogues est incomparablement plus difficile que leur composition). Je crois savoir la chimie aussi bien qu’aucun apothicaire; mais je serais à coup sûr plus mauvais apothicaire que le moindre des élèves de Grindel, parce que tout art veut être exercé. En outre les drogues composées se corrompent par le temps, par le chaud, le froid, l’humidité, par les bouchons imparfaits etc. L’apothicaire sans connaissances ne pourra pas juger de ces effets, et si on eût le punir pour ses drogues gâtées, il dira toujours qu’il les a reçues telles; il pourra même les falsifier sans qu’on puisse le convaincre.

4) L’inspection des fabriques pharmaceutiques sera bien plus difficile que celle des apothicaireries, parce que le possesseur d’une pareille fabrique sera beaucoup plus riche que tous les apothicaires ensemble, et sera à même d’employer de plus grands fonds à la corruption des inspecteurs, corruption qui, comme Vous savez, est dans toutes les branches d’administration réduite en un système très bien calculé. On aura dans ces fabriques deux magasins l’un de bonnes drogues, l’autre de mauvaises; et les apothicaires chez qui on trouvera les dernières seront punis pour les friponneries des fabricants.

Veuillez, je Vous prie, consulter là-dessus le père de la police médicinale, l’immortel Franck, trop peu employé et trop peu puissant à Pétersbourg, relativement au bien qu’il pourrait et voudrait faire.

Accordez-moi, je Vous supplie, un mot de réponse sur les écoles paroissiales. Votre dessein n’est sûrement pas de me laisser dans cet état pénible d’inquiétude, qui me paralyse non seulement pour cet objet, mais aussi dans mes autres travaux. Vous avez Vous-même exigé que je ne doute jamais de Vos bontés.

131. G. F. Parrot à Alexandre IER

Dorpat, 10 octobre 1807


Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги

1993. Расстрел «Белого дома»
1993. Расстрел «Белого дома»

Исполнилось 15 лет одной из самых страшных трагедий в новейшей истории России. 15 лет назад был расстрелян «Белый дом»…За минувшие годы о кровавом октябре 1993-го написаны целые библиотеки. Жаркие споры об истоках и причинах трагедии не стихают до сих пор. До сих пор сводят счеты люди, стоявшие по разные стороны баррикад, — те, кто защищал «Белый дом», и те, кто его расстреливал. Вспоминают, проклинают, оправдываются, лукавят, говорят об одном, намеренно умалчивают о другом… В этой разноголосице взаимоисключающих оценок и мнений тонут главные вопросы: на чьей стороне была тогда правда? кто поставил Россию на грань новой гражданской войны? считать ли октябрьские события «коммуно-фашистским мятежом», стихийным народным восстанием или заранее спланированной провокацией? можно ли было избежать кровопролития?Эта книга — ПЕРВОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ трагедии 1993 года. Изучив все доступные материалы, перепроверив показания участников и очевидцев, автор не только подробно, по часам и минутам, восстанавливает ход событий, но и дает глубокий анализ причин трагедии, вскрывает тайные пружины роковых решений и приходит к сенсационным выводам…

Александр Владимирович Островский

Публицистика / История / Образование и наука
Призвание варягов
Призвание варягов

Лидия Грот – кандидат исторических наук. Окончила восточный факультет ЛГУ, с 1981 года работала научным сотрудником Института Востоковедения АН СССР. С начала 90-х годов проживает в Швеции. Лидия Павловна широко известна своими трудами по начальному периоду истории Руси. В ее работах есть то, чего столь часто не хватает современным историкам: прекрасный стиль, интересные мысли и остроумные выводы. Активный критик норманнской теории происхождения русской государственности. Последние ее публикации серьёзно подрывают норманнистские позиции и научный авторитет многих статусных лиц в официальной среде, что приводит к ожесточенной дискуссии вокруг сделанных ею выводов и яростным, отнюдь не академическим нападкам на историка-патриота.Книга также издавалась под названием «Призвание варягов. Норманны, которых не было».

Лидия Грот , Лидия Павловна Грот

Публицистика / История / Образование и наука
Как управлять сверхдержавой
Как управлять сверхдержавой

Эта книга – классика практической политической мысли. Леонид Ильич Брежнев 18 лет возглавлял Советский Союз в пору его наивысшего могущества. И, умирая. «сдал страну», которая распространяла своё влияние на полмира. Пожалуй, никому в истории России – ни до, ни после Брежнева – не удавалось этого повторить.Внимательный читатель увидит, какими приоритетами руководствовался Брежнев: социализм, повышение уровня жизни, развитие науки и рационального мировоззрения, разумная внешняя политика, когда Советский Союза заключал договора и с союзниками, и с противниками «с позиций силы». И до сих пор Россия проживает капиталы брежневского времени – и, как энергетическая сверхдержава и, как страна, обладающая современным вооружением.

Арсений Александрович Замостьянов , Леонид Ильич Брежнев

Публицистика