Как это делалось в Ленинграде. Цензура в годы оттепели, застоя и перестройки

Повесть известного литературоведа и театроведа А. А. Нинова «Так жили поэты. Документальное повествование» была напечатана в 7-м номере «Невы»: сомнения цензоров вызвали опять-таки подозрительные имена поэтов, но их удалось отстоять. Курьезно выглядит требование получить согласие партийных органов на публикацию детективной повести популярнейшего Жоржа Сименона: она все же напечатана в № 7 «Невы» за 1984 г. Ничего «антисоветского» в повести, конечно же, нет, но дело, видимо, в том, что тогда требовалось согласие высших партийных инстанций на публикацию зарубежных детективов, тем более, в таком серьезном издании, как «органе Союза советских писателей и Ленинградской писательской организации», каковым была «Нева»[189].

Как и в других случаях, перечень столкновений «Невы» с цензурой может быть продолжен. Последний инцидент относится к началу перестройки, когда журнал печатал роман В. Дудинцева «Белые одежды» (см. главу 10).

«Аврора»

Больше всего доставалось в «разгар застоя» журналу «Аврора», основанному в 1969 г., как журналу молодежному, призванному воспитывать подрастающее поколение строителей коммунизма. В связи с такой установкой, к нему, естественно, предъявлялись повышенные идеологические требования. Выходил он под эгидой комсомола, что подчеркнуто подзаголовком: «Общественно-политический и художественный ежемесячник ЦК ВЛКСМ и Ленинградской писательской организации».

Несмотря на двойное и даже тройное «кураторство» (собственно Ленгорлита, обкомов партии и комсомола), журнал постепенно всё больше и больше отбивался от рук. О «нездоровых явлениях» в журнале глава местной цензуры 20 июня 1972 г. счел необходимым сигнализировать «наверх», самому начальнику Главного управления по охране государственных тайн в печати при СМ СССР П. К. Романову, направив «Некоторые замечания по политико-идеологическому содержанию журнала “Аврора” за первое полугодие 1972 года»[190].

Как обычно, в начале — «во здравие»… Отмечены «достижения» журнала: он опубликовал «несколько крупных повестей, большое количество рассказов и стихотворных подборок», в очерках, «рассказывающих о людях труда, как правило, поднимаются нравственные и эстетические проблемы»: они и являются «наиболее злободневными публикациями журнала». Ну, а дальше — «за упокой»: «Но именно на этом фоне так заметны политико-идеологические просчеты, свойственные прозе и поэзии “Авроры”». Во-первых, «…за полугодие не появилось ни одного сколько-нибудь заметного прозаического произведения, в котором бы рассказывалось о нашем молодом современнике, человеке труда, представителе рабочего класса». В этом замечании сказалось отличие советской цензуры от всех других, ограничивавшихся, как правило, чисто запретительными мерами. Советская же должна была играть и «организующую», «позитивную» роль, рекомендуя, а точнее, предписывая органам печати обращаться к тем или иным «актуальным» темам и сюжетам.

Прежде всего, «ошибкой» журнала объявлена публикация рассказа Фазиля Искандера «Ночные тайны» в № 6-м: «Мальчик Чик с жутким, но сладким упоением слушает рассказ об убийстве человека. Рассказывает об этом его дальний родственник, Ясон, о котором “все знают, что он был вором”. И вот, несколько страниц, набранных в журнале убористым шрифтом, занимает подробное описание преступления. Немудрено, что после этого Чик долго не может заснуть. “Вот так живешь себе, живешь, подумал Чик, и вдруг тебя кто-то убивает ни с того ни с чего” (стр. 30). Чик думает о том, “как, оказывается, просто убить человека”, “раз человек доверился, значит, нельзя” (стр. 29)». «Мы сочли необходимым, — замечает автор справки, — обратить на этот рассказ Ф. Искандера внимание обкома КПСС. К сожалению, исправления, которые редакция “Авроры” внесла в текст, не спасают положения, тем более что автор претендует на воссоздание национального абхазского характера. Однако рассказ Ф. Искандера “Ночные тайны” может создать только превратное представление о жизни и нравах братского советского народа». Рассказ появился с некоторыми купюрами, например, убрана фраза: «Как, оказывается, просто убить человека».