Как Мэй ходила в гости

В пятницу в начале августа протестовали детские сады и летние лагеря. Люди добирались сюда кто пешком, кто на школьных автобусах и устроили тут настоящее действо. В местной газете появилось фото мальчика с самодельным плакатом «Спасите нашу лощину». Лицо у него было скорбное, хотя за спиной остальные детишки бегали по склону и кувыркались в траве.

Лео было жаль терять лощину, но в остальном все складывалось как нельзя лучше: у места появилось красивое название и перспектива повышенной проходимости близ «Эль Пуэрто». Лео сказал, что девелопер планирует построить на парковке фонтан, а кондоминиумы будут называться Aspires, согласно рекламной брошюре — это новый образ жизни для душ, приверженных старым ценностям, где вдохновение (aspiration) сочетается с движением вверх (

spire — шпиль).

— Это что, комьюнити для престарелых? — поинтересовалась я.

— Не думаю, — ответил Лео. — Но в проекте точно будет использовано кованое железо, и шпиль тоже имеется.

— Шпиль. Понятно.

— Я видел эскизы. Архитектор говорил мне о духе античности.

Салон-парикмахерскую закрывали, оно и к лучшему: на их место въедет бутик. Вроде нашелся арендатор для пустующего магазина, и Лео сказал, что скорее всего там будет книжный.

«Уютное местечко Миссис Ким» буквально за ночь превратилось в высококлассный рынок местной сельской продукции, включая домашний сыр, кофейную станцию и улыбку на лице миссис Ким. Никто не знает, как она умудрилась организовать все это, но люди видели ее в красном кабриолете «Фольксваген Битл». Как бы то ни было, все были счастливы и довольны.

Последние попытки спасти лощину провалились, и в конце августа девелопер начал засыпать ее землей. И тут в город повалили студенты. Неделей позже Лео получил новую вывеску. Мы подкупили кадок для Променада и автомастерской, а еще я сказала, что в эркерных окнах впишутся подвесные корзинки с цветами, на что Лео ответил, что решать мне. Посаженные мной петунии цвели и пахли.

Первая вечеринка с ночецветным эхиноцереусом

Не будет преувеличением сказать, что в периоды между цветением Selenicereus grandiflorus

представляет из себя неказистое зрелище. Это ветвистый кактус с толстыми узловатыми стеблями, приспособленными для карабканья по скалам и деревьям в засушливой местности. Если выращивать его в горшке, требуется вертикальная опора, но он все равно ветвится, оплетая сам себя. Когда появляется завязь, размер ее составляет до двадцати трех сантиметров в длину.

Но вот когда он цветет… Запах подобен амброзии — смесь ванили и апельсина. Он опьяняет, но не чрезмерно, как лилии, чей аромат не без причины многим не по душе. О нет, запах цветущего S. grandiflorus деликатен, он не забивает нос, а заполняет собою воздух, и это, согласитесь, большая разница. Завязь растет в течение нескольких недель, а когда бутон раскрывается, процесс цветения и увядания занимает до двенадцати часов. Внешние лепестки бледно-желтого цвета имеют удлиненную форму. Первыми раскрываются они, аккуратно укладываясь по кругу. Лепестки следующего слоя — более широкие, цвет — от кораллового до розово-желтого. Внутренние лепестки — белые, тычинки — тонкие, пыльниковый мешок — желтый. Полностью открытый цветок в поперечнике достигает двадцати трех сантиметров.

Я не заметила, когда именно на эхиноцереусе Гоулдов появилась завязь. Ночью отец держал его на кухонном подоконнике, а днем уносил на солнце за домом. Можно было вообще оставить его на улице, но отец перестраховывался и в начале сентября показал мне уже готовый открыться бутон.

И тогда, дорогой читатель, я решила созвать гостей. Все на скорую руку, мне, конечно, помогли. Цветок раскрылся в шесть вечера, а когда в восемь все собрались, он уже благоухал. Лео принес из ресторана соус гуакамоле и чипсы. Жена Блейка испекла торт и украсила его цветами — настоящими съедобными и из крема и глазури. Сью с Марией купили для детишек светящиеся палочки и мятные конфеты Evergreen. Если жевать их в темноте, во рту вспыхивают молнии. «Чудно это, — пожала плечами Сью. — Получается, надо жевать их с открытым ртом?»

Жанин принесла несколько бутылок вина. Недавно я узнала, что на заднем дворе она строит дом на дереве. Сначала я забеспокоилась — ведь согласно многим популярным идеям для сооружения такой конструкции с опорой на ствол самые крупные ветки удаляют. Но Жанин придумала иначе: домик будет покоиться на собственных опорах, задней частью примыкая к стволу, забравшись на который попадаешь внутрь через маленькую дверку. Вот так, за вином и разговорами, я зауважала ее.

А Филип Гоулд принес горшок с синими астрами, любимыми позднелетними цветами Бет. «Она не воспринимала срезанные цветы», — заметил он.