Как написать зажигательный роман. Инсайдерские советы одного из самых успешных литературных агентов в мире

…Все, что мне помнится, это виды Озера, виды, возможно навеянные ностальгией по лету 1948 года, когда мы с Джейн полюбили и потеряли друг друга.

Нашу сторону Озера, как я ее прозвал, хотя ничто в ней не было лично моим – за исключением друзей, накануне нового века заселили первой, начав с нашего конца. Некоторые из просторных викторианских особняков с их фронтонами, башенками, крылечками и балконами, построенные еще до Всемирной Колумбовой выставки в 1893 году теми, кто раньше других решил завести себе здесь летнюю резиденцию, стояли тут едва ли не с конца 1880-х или начала 1890-х. У каждого из Старых Домов, как их все называли, была своя безупречно подстриженная лужайка, которая спускалась с холма к Озеру и свежевыкрашенной беседке и пирсу – обычно с каким-нибудь моторным судном на приколе, поначалу с паровым двигателем, позже – внутреннего сгорания (и без него в годы войны). Перед домом обычно был разбит палисадник, тщательно обустроенный и ухоженный, огороженный кованым забором и воротами, всегда с фамилией владельцев, выбитой на воротах, а иногда и на заборе. Некоторые дома украшали бассейны в стиле ар-деко с колоннами, портиками, фонтанами и статуями классического вида – но только не дом Кинанов. («Кому нужен бассейн, когда под окнами есть озеро, достаточно теплое на протяжении трех месяцев?» – говаривал Том Кинан.)

…

Прежде я думал, что те дома были самыми элегантными в мире, того же рода, о каких я читал в английских детективах или фантастических рассказах. Позже я понял, что они представляли собой чудовищное дурновкусие (и что люди, жившие в них, по большей части были нуворишами). Еще позже – счел их интересными музейными объектами времен Позолоченного века и Пурпурной декады[30].

Существуют ли более яркие ассоциации с летом, чем викторианские дома с их просторными верандами, широкими лужайками, пряничными фасадами и яркими расцветками? Мечты о бадминтоне, садовых вечеринках и кружевных зонтиках от солнца возле таких домов, вероятно, заставили пустить деньги на ветер куда большее количество домовладельцев, чем любой другой архитектурный стиль.

Во фрагменте выше Грили вызывает в памяти викторианскую элегантность в энциклопедических деталях, быстро перескакивая от «фронтонов, башенок, крылечек и балконов» к датам и перечислению архитектурных стилей. Описания он дает, на мой взгляд, довольно общие: «кованые» ворота и ограды, «классического вида» статуи. И хотя я с нежностью отношусь к американской жилищной архитектуре и обожаю определять ее стили, как некоторые определяют деревья или птиц, мне этот отрывок кажется суховатым.

Меня скорее впечатляют не познания Грили в стилях Позолоченного века, а то, как меняется отношение Лео к Старым Домам у озера. Некогда роскошные и романтичные, позже они кажутся ему вульгарщиной, а еще позже – «интересными» с академической точки зрения. Последовательность чувств, которые Лео испытывает к домам у озера, отражает перемены в его личной жизни – эволюцию от молодого обеспеченного посетителя роскошного курорта к покинутому возлюбленному, а позже – к отстраненному университетскому функционеру.