Как партия народ танцевать учила, как балетмейстеры ей помогали, и что из этого вышло. Культурная история советской танцевальной самодеятельности

Этот текст, написанный Ю. И. Слонимским в 1963–1965 годах и изданный в 1968 году, во время Пражской весны, можно было бы назвать эпилогом к сюжету о советском драмбалете. Если бы не одно обстоятельство: позиции драмбалета к началу 1960-х ослабли в кадровом и эстетическом планах, но отнюдь не в политическом. Всесоюзное совещание по хореографии 1960 года по духу напоминало травлю деятелей культуры второй половины 1940-х, обвинявшихся в формализме, космополитизме и предательстве интересов и принципов социалистической культуры, — травлю, которую, кстати сказать, советский драмбалет пережил без потерь.

Убежденный до конца дней в правоте своего эстетического кредо, Р. В. Захаров в конце 1970-х годов писал:

…создавать балеты-пьесы, где четко проявляются законы драматургии — экспозиция, завязка, развитие действия, кульминация и развязка. Несоблюдение этих законов приводит к отходу в сторону от генеральной линии нашего искусства, к формотворчеству, к утере идейности и содержательности произведений[383]

.

Обращает на себя внимание, насколько хорошо балетмейстер освоил большевистский язык сталинской чеканки. Подобно вождю, свято оберегающему «генеральную линию партии», Р. В. Захаров приравнивал драмбалет к хореографической «генеральной линии», всякое отступление от которой автоматически записывало «отступника» в разряд предателей.

О возможности обвинить любой эксперимент на танцевальной сцене в формализме еще в конце 1920-х годов предупреждал И. И. Соллертинский: