Как партия народ танцевать учила, как балетмейстеры ей помогали, и что из этого вышло. Культурная история советской танцевальной самодеятельности

К сожалению, сейчас балет «Оперá» находится в состоянии растерянности. Упала культура кордебалета, оскудел репертуар. Еще недавно занимавший пост главного балетмейстера М. Дескомбэ ставил спектакли, отмеченные формальным подходом к искусству танца, стремился к нарочитой новизне. Балет «Бахус и Арианна» (музыка А. Русселя) сдобрен крикливой мюзик-холльной красочностью; в спектакле «Цикл», идущем без музыки, под стук ударных инструментов, нет смысла, нет содержания, а сам классический танец представлен в уродливом, деформированном виде[392]

.

Историк балета подробно и с симпатией охарактеризовал творчество знаменитого парижского балетмейстера-экспериментатора М. Бежара, прежде чем прийти к заключению, что «за изощренным переплетением пластических линий не возникает глубины, тепла, жизненных ассоциаций, танцевальный язык не становится языком живого, возвышенного человеческого чувства»[393]

.

Нейтрально, с уважением и подробно, насколько это позволяет очерковая форма изложения, описал Н. И. Эльяш в популярной истории балета 1970 года истоки современного танца[394]

, стараясь ликвидировать терминологическую путаницу в его определениях, а также весьма тепло характеризуя творчество А. Дункан. Тем самым историк балета дистанцировался от ироничных оценок великой «босоножки», которые сложились в период формирования советского хореографического канона в 1930-е годы[395]

. В «Образах танца» Н. И. Эльяш высоко оценил вклад американской танцовщицы в развитие балета XX века, солидаризируясь с мнением И. И. Соллертинского.

Итак, в советском дискурсе о танце западная хореография выступала в качестве примера деградации и тупикового развития. На ее фоне развитие советской танцевальной школы преподносилось как единственно верное, прогрессивное и гуманистическое. Но в оценках возможны были нюансы — от агрессивного разоблачения у Р. В. Захарова до сдержанно-симпатизирующих слов у Н. И. Эльяша. Этот контраст особенно ясно виден в оценке творчества российских балетмейстеров-эмигрантов. Интерпретация их деятельности неизбежно получала дополнительный заряд политизации, поскольку в советском языке эмигрант и предатель были синонимами.

«Настоящие хореографы» или «разные эмигранты»?