Как партия народ танцевать учила, как балетмейстеры ей помогали, и что из этого вышло. Культурная история советской танцевальной самодеятельности

В детстве мама отвела меня в балетную студию. Но началась война, и студию закрыли. А в 1944 году открылись курсы молодых специалистов, и я поступила на драматическое отделение. Я была мастером слова, мне пророчили большое будущее. Как все-таки в жизни все интересно устроено — останься я на драматическом отделении, и жизнь сложилась бы по-другому.

На одном из занятий, где мы что-то танцевали, меня увидела Наталья Николаевна Карташова, известный тогда хореограф. Она подошла ко мне и сказала: «Вам сам Бог велел танцевать. Переходите на мое отделение». Она договорилась с директором, и мне разрешили посещать и драму, и танцы. Так решилась моя судьба.

Мой первый танец, в котором я участвовала, назывался «Лучинушка». Это композиция, в которой показывались представители русского сословия. Наталья Николаевна сказала мне: «Я хочу поставить тебя в „Лучинушку“». А я отвечаю: «Можно я сама себе роль выберу?» Она удивилась: «Это какую же?» «Крепостной актрисы». У меня дома была открытка «Крепостная актриса». Она произвела на меня очень сильное впечатление. На ней изображен барин, который вырывает у крепостной актрисы младенца, а она рыдает.

«Ну-ка, покажи», — сказала Карташова.

И я начала показывать. Я так вжилась в роль, настолько мне удалось пластикой, движениями передать, что барин надо мной издевается, толкает, вырывает из моих рук ребенка. Я плачу, взываю к Богу, прошу у него помощи, защиты. Сама сейчас удивляюсь, девчонка совсем была, понятия не имела, как молиться, а показывала. Наталья Николаевна была поражена. Эта сцена вошла в танец. Музыка для него была «Догорай, гори, моя лучинушка». Когда мы показывали этот танец, в зале стояла гробовая тишина[781].

Сигналом о наличии или отсутствии преемственности, о добрых отношениях между руководителем, покидающим коллектив, и его преемником является то, как коллектив относится к новому руководителю. Судя по отдельным опубликованным репликам о начале работы Бондаревой в Челябинске, карташовские танцовщики приняли ее в штыки.

1980

…тогда, в 1963-м, тут начиналась ее первая репетиция. В коллективе, созданном опытной Карташовой и уже имевшем в ту пору немалую известность. И свою школу, и свои традиции. «Старики» из ансамбля тогда вообще демонстративно ушли. Осталась одна молодежь, и через три месяца ей предстояло выходить с первомайским концертом на сцену оперного театра. Незнакомые глаза смотрели на нее недоверчиво, но она сказала себе: могу! И как-то сразу пришли силы, захлестнула веселая спортивная злость, и она произнесла просто: «Ну что ж, давайте попробуем работать вместе…»[782].

2004