Как приготовить дракона

— Почти три года, — сказала Руальда. — Может быть, пора признать, что мы идеально подходим друг другу? Во мне есть исконная кровь, моя фамилия в списке невест для вассалов.

В самом низу списка.

— Я понимаю, что дракон — это воплощение стихии, и готова смотреть сквозь пальцы на некоторую… неразборчивость в твоем поведении, — продолжила разглагольствовать Руальда.

Мило. Значит, она не против, чтобы он ей изменял. Кэти никогда бы на такое не согласилась. А ему бы и в голову не пришло искать другую, раз уж он нашел свое сокровище.

Гарри вздрогнул, как от удара, нахмурился. Это что же выходит, он уезжает? Он больше никогда ее не увидит? Что вообще он творит?! Руальда продолжала приводить доводы в пользу их будущего брака, но Гарри толком не слушал. Он смотрел на незнакомую женщину перед ним и не понимал, почему вообще куда-то с ней едет. Он периодически спал с ней на протяжение трех лет, но даже не может сказать, какого цвета ее глаза. В полумраке не разобрать. Карие? Серые? От нее пахло духами, довольно приятно, надо признать, но в тесноте экипажа этот запах начинал раздражать. Над бровью Руальды была родинка, и еще одна поселилась в уголке губ.

— У тебя раньше это было? — перебил ее Гарри, ткнув себе в губы.

— Нравится? — кокетливо поинтересовалась Руальда. — Это новая столичная мода. Соблазнительно, правда?

Она наклонилась и погладила его по бедру, глядя при этом прямо в глаза.

— Ты, наверное, истомился по женской ласке в этих… как их там… Лазейках.

— В Лоханках, — сказал Гарри и, открыв окошечко к кучеру, приказал: — Останови!

Не дожидаясь, пока экипаж остановится полностью, Гарри распахнул дверцу и выпрыгнул наружу, едва не скатившись в придорожную канаву.

— Гарольд! — воскликнула Руальда, высунувшись из экипажа. — Ты что, забыл что-то важное?

— В некотором роде, — ответил он, глядя на тучу, которая закручивалась над деревней в какую-то сумасшедшую воронку. — Возвращайся в столицу, Руальда. Передай Владыке, что я осознаю свою вину и отбуду в ссылке весь срок. А может даже задержусь.

— Гарольд, не смей! — выпалила она. — Я тряслась по деревенским дорогам не затем, чтобы возвращаться с пустыми руками!

— Я не женюсь на тебе, Руальда, — сказал Гарри. — Я люблю другую.

— Да причем тут любовь? — выкрикнула она. — Брак — это другое. Мы стоим на одной ступеньке, мы из одного теста…

Кэти месила тесто, и ее щеки были в муке. Наверное, тогда он в нее и влюбился. Или тем утром, когда она приготовила ему лечебный суп. А может, при самой первой встрече, когда она прикоснулась своими нежными пальчиками к его ушибленному лбу?

Гарри развернулся и пошел назад по дороге, не слушая, что там кричит ему в спину Руальда. У Кэти глаза зеленого цвета, с крохотными золотистыми искорками у зрачков. От нее пахнет цветочным мылом и иногда чем-нибудь вкусненьким. У нее сладкие губы и ямочки на щеках, когда она улыбается. Карты она рисовать не умеет, а вот торгуется как профессионал. В медовый месяц он отвезет ее на самый большой рынок страны, даст денег и будет ходить следом и любоваться. Гарри вынул из кармана брюк зеленую ленту, которую он вытащил из ее кос там, на лугу, и прижал к лицу, вдыхая запах.

Небо вспыхнуло молниями, и тучу наконец прорвало: вода хлынула сразу вся, и Гарри едва не сбило с ног. Он вымок до нитки и едва мог дышать, продираясь сквозь толщу воды, которая заливала глаза, уши, нос, а потом вдруг кончилась разом. Гарри прошел еще несколько шагов, не понимая, и обернулся. Позади стояла сплошная стена воды, которая длилась и длилась, насколько хватало глаз, окружая Лоханки непроходимой преградой. Туча лопнула в центре, и сиротливый месяц осторожно выставил серебристый рожок, глядя на деревню, которая оказалась в ловушке дождя. А в небе повисла черная баранка тучи, из которой все лило и лило.

Тряхнув головой, как собака, и отбросив волосы назад, Гарри пошел туда, где тускло блестел флюгер в форме единорога.

— Счастливого пути, герен Шпифонтейн, — сердито бормотал он себе под нос. — Не дождешься! Никуда я теперь от тебя не уйду!

Глава 18. Уговорила

В голове было пусто и глухо, точно в погребе. И так же беспросветно темно. Не будет больше в моей жизни ни любви, ни радости. Все испортила своими же руками. Вот нужна мне была та звезда? Денег хотела побольше? И что в итоге? На столе куча золота, а я на нее смотреть не могу.

Виктор пытался меня утешать, и в итоге я попросила его уйти. Он все вздыхал и порывался что-то сказать, так что я просто вытолкала его вон и закрыла за ним дверь, а после отправила восвояси и рена Кухта вместе с Мэриан. Франтик сам ушел. Поцокал языком, покачал кудрявой головой и исчез, даже не подозревая, как был близок к тому, чтобы получить люлей своей же лютней.