Как убедить тех, кого хочется прибить. Правила продуктивного спора без агрессии и перехода на личности

В первые недели у нас обоих была только одна жалоба на дебатный союз: на понедельничных тренировках нам не давали высказаться. Вместо этого наш тренер, жилистый второкурсник умного вида по имени Дэниел, читал серьезные лекции о финансовых кризисах и законах войны. Даже более практические занятия были скучноватыми. И вот только на четвертой тренировке, в третий понедельник сентября, холоднющим вечером, явным предвестником грядущей зимы, Дэниел наконец попросил нас достать тетради. «Сегодня вечером мы будем практиковать „поток“, то есть навык ведения записей по ходу разговора с оппонентом». Затем он открыл гроссбух – огромную серую папку, набитую листками с прошлыми кейсами и другими материалами, – и принялся читать нам текст, пропагандировавший веганство и написанный организацией PETA (People for the Ethical Treatment of Animals – «Люди за этическое обращение с животными»).

Ежегодно люди убивают ради еды десятки миллиардов животных, а до этого большинство из них проводят жизнь в постоянном страхе и мучениях. Почти все животные, выращиваемые сегодня в Америке для употребления в пищу, разлучены со своими семьями и всю жизнь содержатся в переполненных грязных хлевах в поистине ужасающих условиях. Их мучают и увечат без обезболивающих; они лишены всего, что для них природно и важно. На бойнях перед самой гибелью многие животные понимают, что им грозит, и тщетно стараются спастись[47].

Ну, что бы вы записали, слушая такой текст? Проблема в том, что это чисто описательный отрывок. Каждое из содержавшихся в нем утверждений в целом поддерживало вывод автора, но не каждый требовал отдельной реакции. Например, оспаривать, что помещения для содержания животных всегда грязные, означало бы в какой-то мере отойти от сути.

Я еще на школьных дебатах научился, что в таком случае правильнее всего выделить и изолировать основное утверждение. Для этого надо принять заключение оппонента («Мы все должны быть веганами»), добавить союз потому что и задать себе вопрос: как спикер мог бы закончить это предложение? Данный подход позволил мне выявить два ключевых аргумента, скрытых в прочитанном нам отрывке.

Мы все должны быть веганами, потому что…

…животные содержатся в ужасающих условиях

…животных умерщвляют недопустимо жестоким способом

Использовать эту сложную версию восприятия текста на слух в реальном времени было трудно. Дэниел скороговоркой зачитал с дюжину аргументов, а мы, первокурсники, старались не отставать. Некоторые ребята строчили невероятно быстро, протыкая листы тетради фломастерами. Другие выбрали нормальный рабочий темп, стараясь не терять хладнокровия, даже когда начали явно отставать. Час минул в духе экзамена в школе для секретарей, и его никто из нас не сдал. «Что ж, повторение – мать учения», – сказал Дэниел, направляясь к двери.

Пересекая темный и ветреный двор по пути в общежитие, мы с Фанеле изливали друг другу недовольство. То, что ценилось в этом союзе, казалось, полностью противоречило нашему видению дебатов; мы воспринимали их как занятие экспансивное, страстное, даже сексуальное. Расставаясь тем вечером, мы нашли некоторое утешение в идее, что этот первый месяц был наверняка просто репетицией. «Зубрежка есть зубрежка, а дебаты есть дебаты», – сказал тогда Фанеле. Первый турнир нового сезона Американской ассоциации парламентских дебатов (соревнования будут проводиться еженедельно по всей стране в течение года) был запланирован в Колумбийском университете Манхэттена на конец недели.

* * *

20 сентября в пятницу, в полдень, мы с Фанеле завернули с Бродвея направо и остановились, чтобы оглядеться. В нескольких шагах от нас внушительные кварталы зданий из красного кирпича уступили место огромной площади, кишащей жизнью. После пяти часов в автобусе прически наши были далеки от совершенства, да и одежда порядком помялась, но сейчас, в потоках освежающего бриза, мы почувствовали, что дух наш возрождается.

Стоя на невысокой лестнице, ведущей к дверям главной библиотеки, Фанеле сфотографировал ионические колонны и бирюзовые крыши. Затем он приобнял меня за плечи и сказал, что наше время пришло.