Как уморительны в россии мусора, или FUCKING ХОРОШОУ!

Одна из бутылок попала в многострадальный лоб подполковника Петренко, пришедшего в себя после второго удара одной и той же лопатой, и тихо, на карачках, пробиравшегося в темноте на исторгаемые оперативниками звуки…

Наконец “Ркацители” пересилило организмы стражей порядка и Плахов с Роговым вповалку заснули рядом с пирамидой ящиков, выводя носами замысловатые рулады.

* * *

В холле перед “обезьянником” было довольно весело, ибо там собрались почти все могущие самостоятельно держаться на ногах сотрудники РУВД, а вопли начальника ОУРа сопровождались комментариями злорадствующих задержанных.

Соловец, как ярый сторонник соблюдения законности, устроил над участковым самый натуральный суд, в котором сам играл роль прокурора-обвинителя.

Судьей был назначен Дукалис, народными заседателями – Кабанюк-Недорезов и Геков, адвокатом обвиняемого – Удодов, судебным приставом – Чердынцев, а Крысюк, Твердолобов, Казанцев и еще два десятка оперов, дознавателей и пэпээсников изображали зрителей.

Самого Пуччини, дабы соблюсти все процессуальные нормы, затолкали в пустующую ячейку “обезьянника” и заперли, отобрав ремень и вытащив шнурки из ботинок. Задержанные алкоголики встретили временное заключение участкового радостными воплями и одобрительными аплодисментами. Особенно наглый бухарик из соседней ячейки даже попытался смазать Пуччини по физиономии, просунув руку между прутьями решетки, но бдительный сержант из “конвоя” пресек это безобразие, приложив к железным прутьям электрошокер.

Бухарик угомонился.

Правда, участковый тоже получил разряд, так как в этот момент держался за единую с прутьями металлическую основу узких нар.

– Попрошу тишины в зале! – Дукалис постучал ладонью по столу и поправил сварганенную из пыльной розовой портьеры судейскую мантию.– Обвинение, вам слово!

Соловец быстро прокричал список обвинений, начинавшийся с безобидной “обжираловки горохом” и заканчивающийся “нападением на старшего офицера милиции”, и потребовал применить к Пуччини меры физического воздействия вкупе со штрафом.

“Адвокат” Удодов с “прокурором” согласился и предложил, дабы не терять время, немедленно избить дубинками своего подзащитного.

“Народный заседатель” Геков выступил с инициативой повесить на участкового месячный план по задержанию минимум одного преступника в день, но был грубо оборван Соловцом, чьи подчиненные с трудом справлялись с расследованием даже двух преступлений в квартал. Тридцать задержанных злодеев в месяц означали паралич всей работы РУВД.

“Судья” Дукалис поддержал “прокурора” и дал Гекову подзатыльник.

Крысюк от имени общественности внес предложение лишить Пуччини зарплаты на полгода и на эти деньги покупать на всех разнообразные спиртосодержащие напитки. Мысль сержанта-водителя вызвала у собравшихся интерес и была признана отвечающей генеральной линии судебного процесса.

Ларин также не остался в стороне и намекнул на необходимость подкрепиться хотя бы пивом, чтобы не прерывать заседание. Чердынцев коротко кивнул и отправил двух ефрейторов за нужным продуктом, снабдив их деньгами, изъятыми у “подсудимого”.

Когда бутылки с крепким “Балтикой № 9” были принесены и откупорены, а жаждущему Пуччини показали фигу, в одной из клеток очнулся сильно помятый человек в разодранных брюках и женской кофте на голое тело, подобранный нарядом ППС возле салона эротического массажа, и стал биться об решетку, крича, что он тоже судья, желает присоединиться к коллегам и вместе с ними вынести участковому справедливый приговор. В качестве подтверждения своих слов алконавт достал спрятанное в ботинке полуразмокшее удостоверение и начал махать им перед носом удивленного начальника дежурной части.

Удостоверение оказалось подлинным, как и федеральный районный судья Александр Гурьевич Шаф-Ранцев.

Толкователя законов с извинениями выпустили из клетки, дали бутылку, и он занял место секретаря, привычно не обращая внимания на тот абсурд, что творился в холле РУВД. Ибо от заседаний под председательством Шаф-Ранцева ментовское судилище если и отличалось, то на исчезающе малую величину.

Обвиняемому тоже дали слово, но, послушав пару минут стенания Пуччини, сопряженные к тому же с оскорблениями Соловца лично и ОУРа в целом, Дукалис подмигнул одному из конвоиров и участкового лишили слова путем удара “демократизатором” по башке.

После чего тот обиделся и ушел в угол клетки.

Опохмелившийся судья встал, потребовал себе еще бутылочку пивка, заправил выбившуюся кофту в штаны и произнес двадцатиминутную речь о торжестве законности, проиллюстрировав ее примерами из собственной практики.

Милиционеры и дознаватели с удовлетворением узнали, что судейский корпус в его лице полностью поддерживает их нелегкую борьбу с гражданами, в принятии решений ориентируется на “внутреннее убеждение” стражей порядка, не принимает в расчет всякие глупости вроде “алиби” и “вещественных доказательств”, считает заключение под стражу единственной достойной внимания формой меры пресечения, а приговоры строит на принципе “лучше посадить миллион невиновных, чем оправдать одного виновного”.