Как жили и во что верили первые христиане

Ipsissima doctrina Jesu: критерии и исторические показания. Тезисы^{1 2} разом, исторически обоснованно опровергает знаменитый тезис Рудольфа Бультмана (1884-1976):

Мы не можем узнать, как понимал Иисус свой конец, свою смерть.

2. Из восьми пунктов «наиболее надежных фактов», связанных с Иисусом в представлении Сандерса, для нас теперь важен второй: «Иисус был родом из Галилеи, он проповедовал и исцелял»'"' (разрядка моя. — Авт.).

Второй тезис

1. Конечно, в связи с галилейским происхождением Иисуса можно привести целый ряд известных деталей, исторически вполне верифицируемых. Но нам теперь важнее другое. В связи с тем безусловным фактом, что «Иисус проповедовал», точнее учил, уже без малого два столетия перед исторической критикой Нового Завета стоит вопрос: «А чему действительно учил Иисус?»

Знаменитые противоречия, когда в одной в той же синоптической традиции Иисус, скажем, выступает как сторонник богоустановленности и, с учетом современного Ему исторического контекста,

* Первохристианская весть о Христе и исторический Иисус (1960). Пер. с нем. А. Б. Григорьева. / Бультман Р,

Избранное: вера и понимание. — М.: РОССПЭН, 2004. — С. 193.

** Сандерс Э.П., указ. соч. — С . 25..

нерушимости брака (Мк 10:1-12/Мф 19:1-9) и при этом поощряет тех, кто оставил

дом, или жену, или братьев, или родителей, или детей ради Царства Бога (Лк 18:29).

И это не говоря уже о том, что в той же синоптической традиции семья чаще всего представлена как нечто препятствующее делу спасения человека (Мк 3:31-35/Мф 12:46-50/Лк 8:19-21; Мф 10:34-39/Лк 12:51-53; 14:26-27).

Такая ситуация еще в первой половине позапрошлого столетия поставила перед наукой вопрос: «А что в синоптических евангелиях мы всё-таки можем воспринимать как ipsissima verba Jesu, т. е. подлинные слова Иисуса?». Но уже во второй половине XX века Иоахим Иеремиас (1900-1977) задал вопрос, что собой представляет ipsissima vox Jesu, т. е. Иисусов подлинный голос? '

Данная постановка вопроса обусловлена тем обстоятельством, что настоящие мысли Иисуса в тех же синоптических евангелиях нередко оказываются в позднейшем обрамлении, когда требуется немалое искусство исследователя, чтобы за этим исторически обусловленным фоном услышать порой едва прорезающийся голос исторического Иисуса. Указанная проблема, впрочем, касается не только

* Об этом см.: Иеремиас И., Богословие Нового Завета. Ч. 1.

Провозвестие Иисуса. Пер. с нем. А. Л. Чернявского. — М.: «Восточная литература» РАН, 1999. — С. 16-55.

синоптических, но, пожалуй, даже в большей мере Четвертого Евангелия.

2. В свою очередь автор этих строк предлагает оперировать такой категорией как ipsissima doctrina Jesu, учитывая, что в качестве исторической фигуры Иисус прежде всего известен как учитель, тогда как Его учение вполне верифицируется по христианским первоисточникам как гораздо более ранним по отношению к каноническим евангелиям, так и довольно поздним, но сохраняющим верность изначальному Преданию, в отличие от тех же евангелий, где мы по большей части встречаем материалы, не имеющие отношения к Иисусу, засвидетельствованному исторически, зато ярко детерминированные историческим контекстом 70-100-х годов, в котором оказались будь то иудео-, будь то языкохристианская среда. Критерий исторической обусловленности как показатель подлинности учения Иисуса или же, наоборот, неподлинности приписанных Ему в 70-100-х годах высказываний будет специально обоснован в тезисах с 5-го по 10-й, где речь пойдет об историческом контексте формирования новозаветной традиции, включившей в себя как подлинное учение Иисуса, сохраненное изначальным Преданием, так и чуждые ему поздние идеологемы, обусловленные историческими обстоятельствами, в которых оказались как иудеохристианская, так и языкохристианская церкви.

Третий тезис

1. Из сложившихся в XX веке методов исследования традиций первого христианского столетия наиболее плодотворным для решения поставленной задачи — определения подлинного учения Иисуса, мне представляется (в случае его успешного применения) метод истории форм {Formgeschichte), или форманализ, впервые испробованный на синоптической традиции в 1920-е годы немецкими либерально-протестантскими теологами Мартином Дибелиусом (1883-1947), Карлом Людвигом Шмидтом (1891-1956) и Рудольфом Бульт-маном/