Камо

В следующие годы Камо точно так же будут выговаривать за склонность к озорству, за предельное своеобразие иных его поступков. В расчете: авось хоть немного побережет себя. А что изменится, перестанет быть самим собой, это никто в мыслях не держит. Да и кому тогда поручать все то, что по обычным человеческим меркам невыполнимо?!

Камо охотно подставляет плечи. Помимо сверхобостренного чувства долга, ему крайне интересно и откровенно радостно от того, что его энергия, самообладание, дерзость, вероятно, и задатки большого актера снова взяли верх в труднейшем поединке. Его натура, характер.

За время небольшое — с весны до осени 1903 года…

В Тифлис по одному, по два добираются как умеют делегаты Первого съезда социал-демократических организаций Закавказья. С берегов моря Каспийского и моря Черного, с марганцевых разработок горных Чиатур, из долин Имеретии и Карталинии. Всех надо встретить на тайных явках, поместить в надежных квартирах. Проследить, чтобы по кавказской привычке не ходили гурьбой по городу и не ввязывались в шумные уличные споры. Самое главное — не привели бы «хвоста» — полицейскую ищейку, филера. Всё полностью забота Камо, его рабочей дружины. За ним и охрана съезда. Во все четыре дня заседаний. Организационная комиссия надеялась, что управятся быстрее. Оказалось — невозможно, слишком жгучее решается.

Перво-наперво о принципе построения партии. Слывущий солидным марксистом, будущий лидер грузинских меньшевиков Ной Жордания сулит всяческие беды и собственную отставку тоже, если съезд вместо нарочито отгороженных, наглухо разделенных национальными перегородками местных социал-демократических комитетов создаст Кавказский союз РСДРП. С единой волей и железной дисциплиной.

Делегаты не отказывают Жордания в своем уважении. Только всеми голосами против одного подтверждают жизнью давно подсказанное: «Грузинское рабочее движение не представляет собой обособленного, лишь грузинского, с собственной программой, оно подчиняется Российской социал-демократической партии».

Бесхитростное на сей счет разъяснение делегата Батума:

«Когда мы у себя на месте не смогли прийти к общему мнению по вопросам, связанным с тактикой уличных боев, мы обратились к Петербургскому комитету РСДРП, спросили, как нам быть? По рабочему русскому совету так потом и действовали».

На последнем, ночном, заседании избран Кавказский союзный комитет. Ему строгий наказ отстаивать программу, разработанную редакцией «Искры», Лениным, в сущности.

Теперь в обязанности Камо незаметно усадить всех участников тифлисского съезда в вагоны, избавить от навязчивых спутников. Не надо только его заранее расспрашивать, как станет действовать, тем более — подавать советы. Оборвет резко. Должен чувствовать безоговорочное доверие. Тогда всё. Кто сталкивался, не забудет. Пятьдесят с лишним лет спустя в «Записках» ветерана большевистской партии Ц. Бобровской:

«За Ефремом по пятам ходят шпионы[13]

. На заседание комитета он смог явиться лишь благодаря необыкновенной находчивости Камо, который только ему одному известными проходными дворами ухитрился привести Ефрема сюда, на гору Святого Давида, и брался устроить беспрепятственный выезд его из Тифлиса. Коба предложил отправить Ефрема в Баку, чтобы он вошел в местный комитет партии. С этим предложением все согласились, и Ефрем в сопровождении своего «ангела-хранителя», как шутили мы, отправился на вокзал. Присутствие Камо воспринималось как полная гарантия…»

Если поручить кому-либо другому, Камо откровенно обижается. Утверждение своей удачливости в работе ему более необходимо, чем хлеб. Его слова:

«Я был назначен транспортером и должен был перевезти из Баку в Кутаис три пуда литературы на русском, армянском и грузинском языках… Билет стоил четыре рубля. Я ехал первый путь с билетом, а обратно под скамейкой. Обедал я не больше одного раза за все время поездки, но как я всегда был голоден!

Однажды я благополучно привез в Кутаис пять пудов литературы, шрифт и типографский станок. В четыре часа я зашел к знакомому доктору, где меня накормили и дали возможность выспаться. Меня очень стесняло, что я, такой грязный, должен был спать в его комфортабельном кабинете».

Почтенный дьякон церкви Сурп Саркиса на Харпухах Осеп Вахтангян склонен приватно давать уроки пения детям благочестивых прихожан. Плату спрашивает посильную, временем своим не дорожит. Хоровые занятия под аккомпанемент рояля длятся всякий раз, сколько потребуется Камо. Звонкие голоса и музыка должны перекрыть шум печатной машины.

На старом месте, в доме популярного детского врача Умикова, дольше оставлять нелегальную типографию крайне опасно. Другое помещение никак не находится. Издательская деятельность настолько застопорилась, что Камо с друзьями считают себя обязанными отправить по почте обнадеживающее заверение:

«Губернское жандармское управление. Господину Лаврову.

Извиняемся перед вами, что ввиду технических- затруднений в последнее время мы несколько задержали выпуск прокламаций, но даем честное слово впредь этого не повторять».