Канун трагедии: Сталин и международный кризис. Сентябрь 1939 — июнь 1941 года

В тот же день Вышинский снова принял Криппса и фактически отклонил предложение британских властей «для дружественного обсуждения поставленных вопросов», обратив внимание на недружелюбные заявления Галифакса по отношению к СССР (хотя в этот момент Галифакс уже не состоял в правительстве, а был британским послом в Вашингтоне). Беседа была довольно резкой, и тон Вышинского был достаточно раздражительным[1016].

16 апреля Иден пригласил Майского для длительной беседы, в ходе которой заявил, что и Англии и СССР угрожает один и тот же «bad man», явно призывая СССР к новому пониманию ситуации. Когда же Майский, критически отозвался об английских предложениях от 22 октября, Иден отмахнулся, сказав: «Это было до меня»[1017]

.

Через два дня после этого Криппс посетил Вышинского и вручил ему заявление для Молотова (поскольку Молотов не хотел принимать Криппса). Оно в основном касалось конкретных вопросов, но в нем затрагивались и общие вопросы, причем в довольно жесткой по отношению к СССР форме. В частности, Криппс обвинял СССР за поддержку Германии (в том числе и экономическую)[1018].

Словом, в самый канун войны Германии с СССР англо-советские отношения продолжали оставаться на точке замерзания. Последнее, что стоит отметить — это серию предупреждений, поступивших из Лондона в Москву, о готовящемся нападении Германии на Советский Союз.

В конце марта в Лондон пришло сообщение из Швеции, в котором подробно излагался германский план молниеносной атаки против Советского Союза. В начале апреля аналогичная информация была получена в Лондоне из Белграда, Вашингтона и Афин. В частности, Гитлер сказал югославскому принцу-регенту о своем намерении напасть на СССР до конца июня 1941 г.[1019]

В советско-английских отношениях кануна Великой Отечественной войны был еще один примечательный эпизод. О нем писал У. Черчилль в своих мемуарах. Он стал предметом оживленной дипломатической переписки в апрельские дни 1940 г. Речь идет о так называемом предупреждении Черчилля Сталину о готовящемся нападении Германии на Советский Союз[1020]

. Собственно в нем не говорилось об этом напрямую, а лишь сообщалось о перемещениях немецких войск с Балкан в сторону Польши.

Мы вернемся еще раз к этому «предупреждению» в связи с рассмотрением намерений и действий Сталина и советского руководства в самый канун войны. Здесь же остановимся на нем в контексте англо-советских отношений и ситуации в правящих кругах британского истеблишмента.

Как уже отмечалось, после известного письма Черчилля Сталину в октябре 1940 г., накануне визита Молотова в Берлин, на которое Москва фактически не прореагировала, в советско-английских контактах наступил спад. После приема посла Криппса Сталиным 1 июля британскому послу с большим трудом удавалось добиться встречи даже со вторыми лицами Наркоминдела.

Фокус британского внимания был направлен в сторону Балкан и Северной Африки. Черчилль и деятели британского кабинета мало рассчитывали на разрыв сотрудничества СССР с Германией. Теперь же, когда со всех сторон поступала информация о подготовке Германии к войне против СССР, Черчилль, получив упомянутую разведывательную информацию, неожиданно решает довести ее до сведения Сталина. Некоторые историки впоследствии увидели в этом предтечу будущего англо-советского военного союза. Другие считают, что Черчилль проявил «упрямство» в свете своих непростых отношений с Криппсом, который не поддерживал решение своего премьера.

Вообще взаимоотношения британского посла в Москве с руководством в Лондоне очень напоминали ситуацию с немецким послом Шуленбургом. Германский дипломат не разделял намерения Гитлера начать поход против СССР и, как мы знаем, в апреле — мае 1941 г. предпринимал усилия для сохранения германо-советских отношений. И в своей повседневной деятельности Шуленбург часто не соглашался с представителями германских военных и МИД Германии.

Британский посол Криппс также иногда весьма остро полемизировал с Foreign Office и самим премьер-министром. Получив текст небольшого письма-предостережения Сталину от Черчилля, Криппс, которому в Москве отказали во встрече со Сталиным, не стал передавать его Молотову. После нескольких дней оживленных дискуссий в Лондоне и резкой реакции Черчилля Криппс 6 апреля 1941 г. встречался с Вышинским и вручил ему послание[1021]. 23 апреля Вышинский уведомил Криппса, что послание вручено Сталину.