Канун трагедии: Сталин и международный кризис. Сентябрь 1939 — июнь 1941 года

Главное возражение Криппса против инициативы Черчилля состояло в том, что в обстановке противоречивых слухов и информации Сталин мог решить, что Лондон хочет спровоцировать обострение советско-германских отношений и, испытывая общее недоверие к Великобритании, не поверит в искренность британских намерений. К тому же «предостережение» Черчилля было предельно кратким и составлено в довольно неопределенной форме. Могло сложиться впечатление, что британский лидер вроде бы и предупредил Сталина и одновременно не выходил за чисто формальные рамки. Г. Городецкий, может быть, один из самых известных специалистов по биографии Криппса и весьма критически относящийся к Черчиллю, считает, что британский премьер в тот момент был озабочен прежде всего провалами английских действий на Балканах и в Северной Африке и не верил в какую-либо трансформацию политики Сталина[1022].

Только в канун вторжения, 16 июня, по поручению Идена Майскому сообщили о концентрации немецких войск на советских границах с подробным описанием, в каких именно пунктах происходит их сосредоточение[1023].

Для понимания настроений в Лондоне и позиции Великобритании весьма интересны и уже упоминавшиеся еженедельные обзоры специального управления политической разведки, представляемые военному кабинету. Как мы указывали ранее, очень часто эти обзоры влияли на решения, принимаемые британскими властями, и на их оценки международной ситуации. Если обратиться к обзорам за конец 1940 —первую половину 1941 г., то можно выделить несколько тем, постоянно присутствовавших в тех разделах, которые относились к Советскому Союзу. На первом месте, разумеется, были советско-германские отношения. Далее шла ситуация на Балканах, отношения СССР с Японией, положение на севере Европы, в частности финские дела, и т. п. И все это рассматривалось сквозь призму англо-советских отношений.

1 января 1941 г. в обзоре указывалось, что вряд ли можно ожидать каких-либо сенсаций в советско-германских отношениях. Самое большее, что стоит в повестке дня, — советско-германское соглашение о торговле[1024]. 29 января авторы неожиданно затронули тему об английских предложениях Москве, сделанных, в частности, Черчиллем в октябре 1940 г. и в другое время. «Отсутствие советского ответа показывает, что англосоветские отношения остались на мертвой точке»[1025]. 12 февраля повторено, что англо-советские отношения остаются негативными[1026]

.

Фактически в каждом еженедельном обзоре первой половины 1941 г. речь шла о ситуации на Балканах — сначала в Болгарии, затем в Югославии с обязательным упоминанием и Турции. В отношении Болгарии авторы считают маловероятным, чтобы Сталин рискнул на силовое столкновение с Германией[1027]. Через две недели отмечалось, что хотя цели Советского Союза на Балканах остались амбициозными, он не будет пытаться препятствовать немецкому вторжению в Болгарию[1028].

Концентрируя внимание обычно на международных вопросах, авторы неожиданно довольно пространно откликнулись на XVIII конференцию ВКП(б). Они во всех деталях описывали полномочия отдельных членов Политбюро и даже обратили внимание на состав президиума конференции[1029]

. В условиях крайне напряженной общей международной обстановки и весьма сложного положения Великобритании ее спецслужбы подробно занимались вопросом о разделении полномочий между Маленковым и Вознесенским, Ждановым и Щербаковым и т. п.

Авторы обзора за 12 марта вернулись к событиям на Балканах. В этот день они, может быть, впервые упомянули слухи о германском нападении на Советский Союз весной или в июле 1941 г.[1030] Эти слухи, говорится в обзоре, исходят из всех частей Европы. Через неделю, 19 марта, эти слухи были повторены[1031]. 26 марта появляется тема, о которой будет часто говориться — о германском проникновении не только на Балканы, но и в Финляндию, что весьма чувствительно для Советского Союза[1032]

.

Чрезвычайно интересен обзор за 2 апреля. В нем указывалось: «Отношения между СССР и Германией, с одной стороны, и Великобританией — с другой — быстро двигаются к критической точке». Сообщалось о немецкой угрозе славянству на Балканах и Ленинграду, о том, что Советский Союз может превратиться в германского вассала вместо того, чтобы достичь соглашения с Великобританией. Сталин должен понимать, говорится в обзоре, что он стоит перед опасностью потерять контроль над собственной страной[1033].

В последующих обзорах подробно описываются все перипетии с заключением советско-югославского пакта и договора с Японией[1034]. Вообще японская тема фигурирует в нескольких обзорах и в контексте советско-германских отношений и в связи с позицией США и Великобритании[1035].

В отчете за 4 июня появилась тревога, что в условиях нарастающей опасности и слухов о нападении Сталин может сделать несколько существенных уступок Гитлеру, которые усилят контроль Германии над СССР, и Великобритания может серьезно пострадать от этого[1036].