Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

Он выпил третий бокал, загасил чубук и сказал:

— Племянница, твоя каюта готова, можешь ложиться спать.

— А ты?

— У адмирала нет свободного времени. Ему надо следить за флотом, который гораздо ценнее ста тысяч солдат, которых сюда прислал султан. Ступай, племянница…

Он галантно подал ей руку и проводил до лестницы на полуют. Турецкая и венецианская артиллерии били без устали, озаряя темноту долгими огненными вспышками.

— Иди за этим евнухом, — добавил паша. — Он предоставлен в твое распоряжение.

Хараджа быстро сбежала по трапу и уже собралась задержаться возле каюты, где спал сын Дамасского Льва, но ей пришлось пройти без остановки. Вход в каюту охраняли два гигантских негра с обнаженными саблями, видимо получившие приказ никого не впускать. Владелица замка, будто что-то разжевывая, скрипнула своими белыми зубками и исчезла за дверью предназначенной для нее каюты, несомненно лучшей на галере.

Великий адмирал Али остался на палубе, наблюдая за вспышками выстрелов и качая головой, словно пребывал в скверном настроении.

— Убить Капитана Темпесту, — пробормотал он, несколько раз выругавшись. — По-моему, моя племянница устала от безделья в замке Хусиф. Она этого хочет?.. Что ж, пусть будет так!.. В конце концов, мне по нраву, что мусульманка бросит вызов христианке. Вот будет торжество, если она победит!.. Мне говорили, она сильна в бою и что…

В этот самый момент он увидел Метюба, который прохаживался по палубе, куря сигарету.

— Ты ведь комендант замка Хусиф?

— Да, паша.

Али внимательно его рассмотрел в свете большого палубного фонаря. Как правило, такие фонари были настоящими шедеврами искусства.

Ладный парень, с крепкими ногами, гибкий, руки сильные, грудь, как у бычка. Но сможет ли он сразиться с Дамасским Львом? Гм!.. Гм!.. Хараджа, похоже, совсем в уме повредилась…

Паша прошелся вокруг капитана, который застыл на месте перед великим адмиралом, потом спросил:

— Это ты обучал мою племянницу владеть оружием?

— Да, паша.

— Говорят, она в этом деле сильна.

— Очень сильна.

— Настолько, что сможет сразиться с Капитаном Темпестой, с той самой христианкой, которую ты хорошо знаешь, если говоришь, что она тебя ранила в поединке?

При этом весьма унизительном для него воспоминании Метюб смертельно побледнел и ответил:

— Думаю, сможет, потому что я научил ее тому секретному удару, который применила тогда христианка и который не смог отразить ни один турок. В фехтовании христиане сильнее нас. У них есть такие приемы, какие не сразу поймешь.

Паша нахмурился:

— То, что ты сказал, очень серьезно. Мне бы не хотелось, чтобы с моей племянницей стряслась беда.

— Твоя племянница, паша, обладает хладнокровием, прекрасным зрением и крепкими мышцами, — ответил капитан.

— А ты бы смог, если представится возможность, помериться силами с Дамасским Львом? Учти, во время осады Фамагусты он был самым опасным клинком мусульманского войска.

— Я знаю, паша. Но я тоже чувствую себя в силах с ним сразиться даже христианским оружием.

— Если ты спасешь мою племянницу, получишь пятьсот цехинов.

— Ну, это вопрос везения…

— Моя племянница стоит дорого.

— А когда поединок?

— Кто знает? Они могут принять вызов, а могут и не принять. Но в наших руках мальчик, и мы заставим их выйти за стены Кандии. А дальше рядом будем мы, и мы сможем в нужный момент спасти положение, если все обернется скверно.

— Ты не веришь в наши силы, паша?

— Не знаю. Вы встретитесь с двумя знаменитыми клинками, которые дадут сто очков вперед всем моим офицерам, вместе взятым. Иди спать, там будет видно…

Он прошел на нос, велел подогнать себе шлюпку с шестью гребцами и исчез среди запрудивших порт галер.

Куда он направлялся? Наверное, к командующему сухопутными войсками, сказать, чтобы тот завтра прекратил обстрел, пока герольд не подъедет под стены города и не объявит о вызове.

Всю ночь турецкие и венецианские кулеврины яростно обменивались каменными и чугунными ядрами, однако с первыми лучами зари грохот стих. Из мусульманского лагеря на великолепном арабском скакуне выехал герольд, держа в руках копье с белым флагом. Так часто бывало: воюющие стороны просили передышки в бою, чтобы похоронить погибших, а их становилось с каждым днем все больше. Оба войска сразу прекратили обстрел. Всадник бешеным галопом пересек лагерь осаждавших, растянувшийся по побережью более чем на две мили. Достигнув зоны обстрела, он трижды махнул флагом в ожидании ответа из крепости. На одном из бастионов тотчас же взметнулся белый флаг. Это был знак, что герольд свободно может приблизиться, не подвергаясь никакой опасности. Турок снова пустил коня в галоп и, доехав до первой линии траншей, где уже столпились венецианцы и критяне, которым не терпелось узнать, чего хочет османский паша, принялся выкрикивать громким голосом:

— Если среди вас есть венецианка, владеющая оружием, как опытный воин, скажите ей, что среди нас есть высокопоставленная мусульманка, которая хочет помериться с ней силами. Если же среди вас есть воин, который не боится сабли, скажите ему, что среди нас есть турецкий капитан, который бросает ему вызов. Я жду ответа.