Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

Осажденные, засевшие в траншеях, на бастионах и башнях, заметно оживились, но герольд прождал напрасно.

В то время нередко случалось, когда турецкие и христианские воины, чтобы нарушить монотонное течение осадной жизни, вызывали друг друга на поединок и храбро погибали на глазах своих войск. Предложение выйти на поединок именно женщине наверняка показалось странным, несмотря на то что осажденные были наслышаны о знаменитом Капитане Темпесте и знали, что герцогиня дʼЭболи, заставившая говорить о себе во время осады Фамагусты, находится среди них. Турок трижды огласил вызов, затем, под защитой белого флага, покинул лагерь неприятеля и вернулся в свой. Пятью минутами позже артиллерия снова завела свою адскую музыку, которой время от времени вторили громкие выстрелы аркебуз.

Паша оставался на своей галере вместе с капитаном и племянницей, уже одетой в легкий стальной доспех, сделанный невероятно искусно, чтобы не стеснять движений. Услышав, как вновь заговорили кулеврины, он понял, не дожидаясь возвращения герольда, что вызов не принят.

— Тебе не повезло, — сказал он Харадже; ее сотрясала дрожь, а глаза метали молнии. — Христианка не приняла вызова.

— Она что, стала трусихой, а может, рука у нее отяжелела? — сжав зубы прошипела владелица замка.

— Мы ее заставим выйти.

— Да, увидев сына, она не сможет остаться в Кандии.

— Да и Дамасский Лев тоже.

— Тут мы ее и сразим.

— Давай подождем, племянница. Не суетись и доверься мне, у меня в таких делах больше опыта, чем у тебя.

— Ты что, не видишь, дядя, я вся горю?

— Ну, твой доспех пока не раскалился, — улыбаясь, заметил паша.

— А если она решит не выходить?

— Выйдет, когда увидит малыша.

— А если мы с Метюбом будем ранены или выбиты из седла, мы позволим его увезти?

— Кого? Малыша? Да ни за что.

^{Осажденные, засевшие в траншеях, на бастионах и башнях, заметно оживились, но герольд прождал напрасно.}

Хараджа вопросительно на него взглянула.

— Малыш будет у всадника-араба, а тот приедет на лучшем арабском коне моего войска. Если ты потерпишь поражение, он умчится с огромной скоростью. Ты ведь знаешь, как скачут сыны пустыни, оказавшись на своих скакунах. И потом… есть еще кое-что… Не позволю же я, чтобы тебя убила эта христианка или ее муж.

— Объяснись.

— Нынче ночью я велю выкопать ров, достаточно широкий, чтобы там могли укрыться десять рыцарей. Они в нужный момент прикроют ваше отступление, твое и твоего капитана.

— Но ты готовишь предательство.

— На войне все средства хороши, — отвечал паша. — Венецианцы, конечно же, явятся в наш лагерь с протестом, у них хватит мужества. А я позволю вам сражаться, пока либо одни, либо другие не окажутся на земле.

— Значит, до завтра?

— Надеюсь, ты сможешь наконец скрестить шпаги со своей противницей, — ответил паша. — А теперь позволь мне заняться осадой города, которая, похоже, будет длиться гораздо дольше, чем предполагал султан.

— Могу я пойти проведать малыша?

— Попроси об этом негров, которые сторожат его каюту. Увидимся за обедом.

Владелица замка Хусиф подождала, когда паша сядет в шлюпку, чтобы добраться до суши, и сбежала вниз по трапу, а за ней следом капитан.

Перед каютой, где находился сын Дамасского Льва, дежурили уже два других негра, такие же огромные, как и вчерашние, и также вооруженные аркебузами с дымящимися фитилями.

— Дайте пройти, — сказала Хараджа. — Я племянница паши.

— Не можем, госпожа, — сказал один из негров, угрожающе подняв аркебузу.

— Тебе сказано, каналья, я племянница великого адмирала! — крикнула Хараджа.

— Да будь ты хоть старшая султанша, — ответил негр. — Я тебя не впущу.

— А если бы человек, что идет за мной, был сам султан и он захотел бы видеть ребенка, закрытого в этой каюте?

— Он бы не вошел туда живым.

— Кто же тогда может войти?

— Только сам паша.

— И больше никто?

— Ни султан, ни Магомет, будь он жив, ни сам Аллах…

У Хараджи вырвался крик ярости, и она обернулась к капитану:

— Давай сметем этого негодяя!

Она уже собралась выхватить из ножен свою короткую саблю и броситься на чернокожих гигантов, но тут Метюб произнес:

— Не компрометируй себя перед дядей. Тебе ведь необходимо отомстить за себя.

— Это верно, — сипло сказала она. — Однако паша не мог придумать ничего лучше, чем поставить здесь этих двух остолопов, которые ничего не понимают.

— Кроме приказов хозяина, госпожа.

— В моем замке не найдется таких преданных слуг.

— А я, госпожа?

— Ты единственный…

Она вложила саблю в ножны и пошла прочь, проклиная и Магомета, и Аллаха. А негры тем временем меняли прогоревшие фитили в аркебузах.

6

Капитан Темпеста

За пять лет до этих событий, когда Магомет II уже решил завоевать Кипр, который Катерина Корнаро, королева острова, оставила венецианцам, в Фамагусту прибыл юный воин, почти мальчик, за которым повсюду следовал араб весьма свирепого вида.