Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

— Особенно остерегайся Хараджи.

— Я знаю, чего стоит эта стерва.

— Она тебя не знает в лицо?

— Нет.

— А ты ее?

— Я видел, как она билась с моей хозяйкой и смог ее хорошо разглядеть. Такую не забудешь.

— Никто не сможет отрицать, что племянница паши очень хороша собой, — сказал грек.

— О нет! — возразил албанец. — Я бы на ней ни за что не женился, и мой господин правильно сделал, что ее бросил.

— Кто знает, был ли бы он сейчас жив. В жилах Хараджи течет дурная кровь, которая, похоже, все время жаждет резни. Отпусти-ка фор-стеньги-стаксель,[32] а парус чуток прибери.

Ветер крепчал, поднявшиеся волны с грохотом бились вокруг шлюпки. Под водой вспыхивали какие-то странные огни. Должно быть, на глубине двух-трех метров скопились медузы и от них шел свет, словно от электрических лампочек. Никола внимательно оглядел довольно низкий, без всяких скал, берег, видневшийся в нескольких милях, потом снова уселся к рулю и сказал:

— Все будет хорошо.

Солнце застало их в четыре утра перед пустынной маленькой гаванью, сильно вдававшейся в берег. Когда-то здесь, наверное, была крупная рыбачья стоянка, однако турки уничтожили не только лодки и сети, но и самих рыбаков. Видимо, резня произошла совсем недавно, поскольку в прозрачной и спокойной воде бухты Никола и албанец разглядели тела двоих обнаженных людей, привязанных к якорю галеры.

— Какая гнусность! — сказал грек, и кровь бросилась ему в лицо. — И трупы, повсюду трупы!.. Мусульманский пес все никак не насытится христианской кровью.

Хотя на берегу не было видно ни патруля, ни янычар, а на море — ни одной шлюпки, они все же из предосторожности спустили паруса и встали на завозный якорь, предварительно запалив фитили аркебуз. В нескольких шагах от берега виднелась полуразрушенная лачуга, которая в случае опасности могла послужить убежищем.

— Если они явятся, мы их встретим, как на ферме у Домоко, — сказал албанец.

Они сошли на берег и приготовили себе завтрак, благо адмирал снабдил их провизией, а потом затаились в песчаных дюнах в ожидании заката. От Кандии они находились достаточно далеко, но время от времени до них долетали выстрелы мусульманских бомбард, расставленных вокруг осажденного города. Гул от венецианских кулеврин долетал с большими промежутками и был почти неразличим. Окончательно успокоившись, грек и албанец дважды готовили себе еду, забравшись в лачугу, чтобы турки не заметили дымка. А потом, когда солнце нырнуло в красную, словно раскаленная медь, воду, снова подняли парус. На небе высыпали мириады звезд, и медузы, словно соперничая с ними, пронизывали темную воду яркими сполохами света. Даже длинная волна Средиземного моря не разбивалась о берег, ибо подул сирокко.

— Часа через два, а может и раньше, будем в Кандии, — сказал Никола. — У тебя сердце колотится?

— Ни капельки, — ответил албанец, пожав плечами.

— То, что ты затеял, напугало бы и смельчака.

— Я бегло говорю по-турецки, молюсь, как муэдзин, кто же заподозрит во мне христианина с письмом к султану? Ты ведь знаешь, в Константинополе полно моих соотечественников.

— И в гаремах тоже, — заметил Никола. — Вам там отдают предпочтение и считают самыми убежденными мусульманами.

— Нет, Албания еще не вся принадлежит туркам, — ответил Мико. — Пусть только явятся к нам в горы, и тогда посмотрим, как Полумесяц поднимет над нашими вершинами свой флаг.

— Эй, смотри! Там свет!

— Сигнальные огни эскадры паши?

— Наверное, — отозвался Никола, который снова встал, чтобы осмотреть берег.

— А как же твое убежище? — спросил Мико, готовясь постепенно спустить латинский парус.

— Подожди пока.

Каик на большой скорости прошел три-четыре мили, потом грек направил его к берегу, где виднелись нагромождения скал. За ними, похоже, был крутой изгиб берега, поскольку оттуда долетал громкий шум прибоя.

— Вот и мое убежище, — сказал Никола. — Там наверху есть несколько пещер, где христиане прятались от турецких сабель. Отсюда до рейда Кандии не более двух миль, и скал, похожих на эти, на берегу больше нет. Сумеешь найти это место и меня забрать?

— Не ошибусь, приятель, — ответил албанец. — Как только вручу письмо, если паша меня потом не повесит, брошу здесь якорь, обещаю тебе.

— В последний раз тебя предупреждаю: даже не пытайся вызволить сына Дамасского Льва. Погибнешь и никому не будешь нужен. Мы позаботимся о том, как вырвать его из когтей хусифской тигрицы.

Он взял узел с продуктами, закинул за плечи аркебузу и, удостоверившись, что ятаган на месте, спрыгнул на берег.

— Уходи сразу, — сказал он албанцу. — С тех пор как пришли эти мусульманские псы, в Кандии полно шпионов.

— Доброй ночи, Никола, и да пошлет нам Господь удачу.

Одним ударом весла албанец отчалил от берега, поставил парус по ветру и быстро растворился во мраке. Грек проводил его глазами, пока тот не скрылся, и полез вверх по скале к хорошо известной ему пещере. Скала была не очень крутая, и через несколько минут он оказался уже на пятидесятиметровой высоте. Немного побродив среди камней, он остановился перед широким темным проемом.

— Ну вот и моя комната. А как там шлюпка?