Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

Он обернулся и посмотрел на море, но каик, как мы сказали, уже исчез из виду.

— Безумная затея. Ну и смельчак этот албанец.

Не успел он это сказать, как почувствовал, что его крепко схватили за плечи, и услышал хриплый крик в два голоса:

— Ага! Попался, христианский пес!..

Нападение было так внезапно, что грек даже не успел ни скинуть с плеча аркебузу, чтобы действовать ею как дубиной, поскольку фитиль был погашен, ни вытащить из-за пояса ятаган.

Это были двое матросов из флота паши, которые выскочили из пещеры, набросились на Николу и схватили его за руки.

— Ты что здесь делал, грязный пес? — спросил тот, что постарше, бородач весьма свирепого вида.

Турки разоружили его и принялись трясти, крепко держа за руки.

— Никакой я не христианин, видите, я говорю по-турецки, как вы, — с готовностью отвечал Никола.

— Ну да, все так говорят, чтобы спасти свою шкуру, — с ухмылкой сказал бородач. — Так мы тебе и поверили.

— Я до последних дней служил паше, был одним из мастеров на флагманской галере.

^{Одним ударом весла албанец отчалил от берега, поставил парус по ветру и быстро растворился во мраке.}

Оба турка, сжимая в руках сверкающие ятаганы и ощупывая пояса с торчащими из-за них пистолетами, разразились хохотом.

— Грязная свинья! — рявкнул бородач. — Пытаешься нас надуть? Мы не из тех, кто бросает пойманную добычу, правда, Китаб?

— Конечно, — ответил второй, — христиане — добыча скудная, они и цехина не стоят.

— Что вы от меня хотите? — спросил грек, даже не пытаясь сопротивляться.

— Что мы хотим! — заорал бородач. — Ах!.. Ах!.. Ты видал таких дураков, Китаб?

— Не-а.

— Я тоже. Господин мастер паши, окажите любезность, отдайте нам свою шкуру. Головы критян идут по цехину за штуку. А на цехин бедный матрос может неделю угощаться кипрским вином, как султан.

— И где же это их скупают? — с иронией спросил Никола.

— На флагманской галере.

— В таком случае, когда паша увидит мою голову и узнает меня, он велит посадить вас на кол.

— Полегче, матрос недоделанный, ты, небось, и на галеру-то никогда не поднимался. Мы еще посмотрим, останется ли голова, которую мы принесем паше, в таком же прекрасном виде. Ладно, паршивый христианин, ты нам порядком надоел, время тебе приготовиться к смерти. Верно, Китар?

— Клянусь бородой пророка! Я не желаю потерять свой цехин.

— Как нам с ним расправиться?

— Канальи! — крикнул грек, изо всех сил пытаясь вывернуться у них из рук.

— Есть идея, — сказал Китаб. — Я ни разу не видел, как взрывается христианская тыква.

— И что? — недоуменно спросил бородач.

— Мы дадим ему в каждую руку по пистолету и заставим его застрелиться. Голова останется христианской, а вот лицо после двух выстрелов в упор станет неузнаваемым. А будет артачиться, зарубим его ятаганами.

— Нет, Китаб, мы привяжем его к якорю нашей шлюпки и тихо опустим в море. Вот увидишь, крабы быстро объедят ему башку.

— Ума у тебя, как у ангорского кота, — сказал Китаб. — Паша скажет, что мы выудили какого-то утопленника, и тогда прощайте, цехины.

— А ты говоришь прямо как Магомет, — сказал бородач. — Ну, тогда будем смотреть, как разлетаются христианские репы. Или ты думаешь, они остаются целыми?

— Нисколько в том не сомневаюсь.

— Даже после выстрелов наших пистолетов? Хочешь, поспорим на цехин?

— Идет.

— Тогда запалим фитили.

Они выпустили грека, который все равно не мог бы сбежать, стоя на самом краю скалы, и преспокойно стали готовить к бою оружие, словно речь шла о том, чтобы пристрелить бродячего пса.

— И что я должен сделать? — спросил Никола, увидев, как задымились фитили.

— Вышибить себе мозги, — сказал бородач. — Мы поспорили на твою голову, и ни я, ни мой приятель не собираемся проиграть. Закрой глаза и жми на курки!

— Давайте. Я все равно уже мертвец.

И двое лоботрясов со словами «Валяй, расшиби вдребезги свой христианский арбуз!» отдали ему пистолеты.

Прогремели два выстрела, и в то же мгновение раздался крик: кричали двое. Никола крепко сжимал два тяжелых пистолета, но, вместо того чтобы выстрелить себе в голову на потеху двум бандитам, отскочившим от него на три шага, открыл по ним огонь, выкрикнув при этом:

— Это я, придурки, полюбуюсь, как разлетятся ваши турецкие арбузы.

И он сдержал слово. Оба мусульманина, получив по пуле в лоб, повалились на землю рядом с пещерой, орошая все вокруг кровью и брызгами мозгов.

— Гурии вас ожидают, добро пожаловать! — грозно произнес грек.

Он разоружил мертвецов, забрал боеприпасы и столкнул их тела со скалы. Послышались два громких всплеска, и все стихло. Турки были уже среди гурий.

15

На галере Али-паши