Карнавал лжи

«У драконов, знаешь ли, тоже бывают дети. Иначе бы сейчас мы о них не знали. – Вермиллион успокаивающе похлопал коллегу по плечу. – Он принёс клятву. Прилетит, куда денется».

…но поскольку Мастера без дела сидеть не привыкли, с час назад Иллюзионист уволок Странницу в таверну, а Заклинатель, материализовав на низком малахитовом столике доску для аустэйна, уселся в углу трактирной комнаты для партии с самим собой (среди окружающих достойных противников он не видел). Арон же с Мечницей опустились в кресла у камина и занялись тем, что ничем не занялись. Даже не разговаривали.

До недавнего момента.

– Что именно?

– Почему спасли эту девочку?

Какое-то время было слышно лишь то, как в углу комнаты стучат о деревянную доску фигуры, которые взглядом двигал Заклинатель; они сняли самые большие покои в трактире, с двумя спальнями и гостиной – могли себе позволить.

– Я увидел у неё за спиной тень моего брата, – сказал Арон. – Я думал, что, если я не спасу её, она умрёт.

– Нам вы говорили обратное.

– Да. Говорил. – Арон смотрел на свою тень. В свете одинокой лампадки и живого огня она вязко тянулась по паркетному полу гостиной, наползая на белёную стену: тонкая, длинная, искажённая. – Тогда, вначале, я неверно расценил его намерения. Беспристрастная оценка ситуации никогда не входила в список моих достоинств. Лиар сыграл на моём милосердии. Потом – на возникшей привязанности к ней.

– И он знал, что эта привязанность возникнет?

– Знал. Она не могла не возникнуть.

– Почему?

Арон улыбнулся, но серые глаза его были печальны:

– Нам всегда нравились одни и те же женщины.

– И, позвольте угадать, именно поэтому ваши пути с ним разошлись.

Арон не ответил.

Мечница, хмыкнув, перебросила косу через плечо, закрытое плотным льном светлой рубашки.

– В который раз убеждаюсь, что не зря семье предпочла Школу. – Она потянулась за чашкой чая, стывшей на тумбочке. – Мастера отрекаются от всего, когда проходят посвящение. Дом. Имя. Семья. Остаётся только Школа, которая становится твоим домом, Шестеро, которые становятся твоей семьёй, и школьники, которые становятся твоими детьми. Шансов обзавестись обычной семьёй у меня было немало, но для меня ни один мужчина никогда не мог сравниться с магией и клинком. Возможно, потому, что некоторые из нас просто не созданы для любви… Амадэи. Мастера. А когда пытаются, выходит что-то вроде вашей истории.

– Заклинатель не отказался бы обзавестись семьёй, – сказал Арон так тихо, что волшебник в углу, увлечённый игрой, явно его не услышал. – Не будь он тем самым опоздавшим на свидание волшебником, про которого сложили злую сказку, которую до сих пор рассказывают в Школах.

– Что не способствовало улучшению его характера, – волшебница ответила так же тихо, и её усмешка была печальной. – Значит, вы и это увидели. Но едва ли Джейд решил стать Мастером из-за одной-единственной женщины. Скорее она была последней каплей в долгом споре с самим собой на тему «магия лучше людей». – Чуть повернув голову туда, где сидел Заклинатель, а в окне за его спиной метался в ночи белый снег, она сделала бесшумный глоток. – Никто из моих коллег, насколько я могу судить, не сумел бы стать образцовым супругом и родителем. Верма вполне устраивают приключения без обязательств, благо запрета на таковые у нас нет. Рин… Странница… хотя вы-то это и так знаете… Ей всё телесное вообще чуждо. Проводить время вне своей головы ей нравится куда больше, чем внутри неё. И общаться с людьми словами, которые так часто затрудняют передачу знаний, искажают правду, заставляют не так понимать друг друга, кажется нелепым. Вот она и молчит почти всё время.

– Потому вы и стараетесь «заземлять» её, позволяя Вермиллиону исправно таскать её по тавернам? Боитесь, что иначе однажды странствия вне тела заведут её так далеко, что она не вернё…

Когда амадэй запнулся, Мечница посмотрела на собеседника, уставившегося на стену. Проследила за его взглядом.

Глиняная чашка, выпав из её пальцев, упала на пол, огласив комнату треском, выплеснув чай на женские сапоги, разметав осколки по паркету. Мигом позже метательный нож, который Мечница выхватила из воздуха, пригвоздил тень Арона к штукатурке.

Опустив голову абсолютно независимо от её владельца, тень с интересом поглядела на лезвие, видневшееся на месте сердца.

…конечно, глаз у неё не было. И по-хорошему рассмотреть, каким был её взгляд, возможным не представлялось. Но тому, кто знал повадки сильнейшего из Воинов, домыслить выражение его лица не составляло труда.

– В яблочко, Мастер Мечница, – чарующим баритоном – так могло бы петь золото – заметила тень, шагнув вперёд.

От стены отделилась только тень, но шаг сделал уже человек. И, увидев его, Заклинатель вскочил так резко, что едва не опрокинул доску, а Мечница замерла, не успев обнажить оружие, ремень которого она перебросила через спинку кресла.